Бытие
Шрифт:
Бин процитировал по памяти:
– «Раскопки в Хараппе, 1926 год».
И, невольно вздрогнув, добавил вторую часть надписи:
– «Заражено демонами. Держать в темноте».
– Да, Хараппа, – кивнул Нгуен, не обращая внимания на вторую часть. – Центр культуры долины Инда… бедная золушка первых дней городской цивилизации после Месопотамии и Египта.
Он взглянул на ученого Яна Шэнсю, который продолжил:
– Некоторые считают его слабым государством, ограниченным, параноидальным и безграмотным. Другие восхищаются уровнем строго регламентированного городского планирования. Мы точно не знаем, что произошло с культурой долины Инда. Говорят, все было брошено примерно в 1700 году до нашей эры. Возможно, оба главных города – Хараппу и Мохенджо-Даро – ослабило сильное наводнение. Возможные совпадения: на несколько тысяч ли западней вулкан на Санторини мог…
Доктор Нгуен покачал головой, и стильные косицы на его голове закачались.
– Но это бессмыслица! Почему он тогда говорит с нами на древнем китайском, который на тысячу лет моложе? К тому времени Хараппа была погребена под песками!
– Может, попробовать спросить, сэр? – шагнул вперед Бин.
Маленький человек помахал рукой.
– Нет. Я следую списку вопросов, утвержденному коллегами и группами со всего света. Будем держаться их, а пробелы заполним позже. Пожалуйста, Сянбин, переходите к следующей группе рисунков.
Неизменная вежливость доктора Нгуена снова заставила Бина ощутить благодарность. Этого джентльмена, несомненно, хорошо воспитали и научили обхождению с подчиненными. Может, я всегда буду на него работать. Не худшая участь, если к нему присоединятся Мейлин и ребенок.
Он хотел доказать этому человеку свою ценность. Поэтому, наклонившись к камню, Бин старательно начертил еще несколько идеограмм, представленных профессором Яном Шэнсю в самом архаичном стиле. Консорциум доктора Нгуена не мог дождаться, когда мировой камень изучит современный китайский. Времени не было. Вся планета гудела от новостей о загадочных картинах и звуках, источником которых был так называемый Гаванский артефакт – еще один камень-посланник, недавно снятый с орбиты американским астронавтом. Этот камень, перед Бином, давал возможность проверить – втайне – сообщенное другим камнем, вашингтонским.
Пока что они установили одно. Посланец не одобрял Гаванский артефакт. Когда ему показали изображение более знаменитого объекта, Посланец реагировал наклонами и рубящими движениями, такими понятными, словно они были универсальны для Вселенной. К предыдущему предупреждению об опасности существо в камне Бина добавило новое, которое оказалось легко перевести.
«Лжецы!»
Могу пересчитать свои удачи. Поджаренная в огне на борту «Духа Чула-Висты», в любую из предшествующих эпох я бы погибла. Перестала бы существовать или (наивная агностическая надежда) получила бы какую-то посмертную награду.
Но это моя эра, и мне часто выпадают возможности, которые моим предкам показались бы чудом. В первую очередь – возможность и дальше заниматься своим делом, пока измученное поджаренное тело забальзамировано в канистре с жизнеобеспечивающим гелем. Стоит ли это (хотя бы отчасти) непрекращающейся боли? Путешествовать по свету репортером-призраком, болтать со знаменитостями, расследовать слухи, собирать «умные толпы» (!), быть при деле.
Некоторые из вас спрашивали о воссоздании органов. Пересадка кожи – предмет нескончаемых споров между мной и врачами; адски больно, но каждую мою восстанавливаемую клетку непрерывно подпитывает специальная система биовосстановления, и поэтому могут расти стенки сосудов и все гладкомышечные и соединительные ткани: печень, селезенка и левое легкое – в точности так фермер выращивает в чанах съеденный вами за ланчем биобургер.
Говорят даже о трансплантации руки и ноги, если найдется донор с моим редким типом антигенов. Но я слышу за обнадеживающими словами врачей ноты сомнения – слишком повреждена моя нервная система. У меня совершенно определенно никогда не будет настоящих глаз и ушей (удивительно, что череп защитил остальное).
Так в чем же проблема? Стоит ли мне восстанавливать способность передвигаться – в виде ходячего робота? Стать подобием скрипящей и звякающей машины?
Некоторые спрашивают меня о загрузке. Да ведь я существую в основном в инфопространстве. Почему бы мне не покинуть это изуродованное тело и не переместить свое сознание в Сетку полностью? Стать одним из собственных онлайн-аватаров! До сих пор такая возможность была на 99 процентов фантастикой и на 1 процент наукой… пока Маргарита де Сильва и ее последователи не начали утверждать, что вскоре все смогут уподобиться ее любимице, богу-крысе Порфирио, и процветать в виртуальных мирах, которые обширнее «реального».
А сейчас появились чужаки из Артефакта, и это как будто доказывает, что она права. Если мы решим присоединиться к межзвездной федерации, научат ли они нас загружаться в миры кристаллов, как это сделали они?
И можно ли убедиться, что оно того стоит?
Конечно, у такой, как я, есть и другие возможности. Кое-кто скажет: «Со временем будут решены все проблемы». Так, может, через сто лет мир сможет меня восстановить? Вернуть моему телу молодость? И стоит ли этот шанс путешествия во времени?
В большинстве мест закон не разрешает замораживать живого человека. Крионным компаниям приходится ждать и замораживать вас в тот момент, когда врачи объявят вас мертвым. Но я получала от богатых фэнов (нет, не скажу, от кого) предложения оплатить мой переезд в Сан-Себастьян, или в Пулау, или в Фридманию, или Рэндс-Фрихолд, где местные законы не упоминают о таких мелочах. Ведь я теперь героиня и историческая личность! Разве в каком-нибудь чудесном будущем люди не захотят вернуть к жизни мое замороженное тело и вылечить меня?
Вот какое рекламное приглашение в одной фразе прислал мне истинный верующий: «Крионика позволяет нам рассматривать неизбежную смерть мозга не как солипсическое уничтожение нашего мира, но как долгий сон, предшествующий очень серьезному хирургическому вмешательству».
Уснуть. И видеть сны? Это одно возможное препятствие.
Но гораздо хуже, если верующие люди вроде моих родителей окажутся правы. Дескать, смерть – это освобождение духа. Дверь, ведущая к чему-то иному? Может, погружение в крионику просто уничтожит или исковеркает то, что должно стать вознаграждением души? Заместит ее северной разновидностью ада?
Не смейтесь, пока не окажетесь в моем положении. В баках с гелем мало подлинных атеистов.
35
Чувствуя призыв судьбы
Марширующие против чего-то протестовали. Мейлин могла сказать это, даже не заглядывая в вир. Но на что они жаловались? Какая проблема заботила их, что именно из набора мировых скорбей, которых было больше, чем звезд?
Без каких бы то ни было плакатов или надписей, одетые так, что создавалась дикая путаница стилей, молодые в основном люди шли в общем направлении Шанхайского университета Диснея и Царя Обезьян. Каждый в толпе делал вид, что занят своими делами: болтал с соседями, разглядывал витрины или просто бродил среди случайной толпы туристов. По всему городу, на всех фонарных столбах, на дорожных знаках и на оконных рамах висели камеры. Но наблюдатели из государственной безопасности или местные блюстители порядка и приличий не увидели бы здесь ничего необычного.
Однако случались совпадения слишком частые, чтобы ими пренебречь. Например, на всех была пикселированная одежда, сверкавшая вечно меняющимися тонами и рисунками. Платье одной девушки было настроено на мотив волнующихся сосен. Абстрактный рисунок у юноши изображал разворачивающиеся океанские волны. И только когда эти двое на мгновение столкнулись, два изображения словно слились у них на спинах, передав ее глазу – но, вероятно, ни одному из ир – краткое сочетание трех символов.
ИЩИ ГОРОДСКУЮ БЕЗМЯТЕЖНОСТЬ.
Молодые люди разошлись, уничтожив мгновенное сочетание леса и моря. Возможно, эти двое до нынешнего хореографического свидания никогда не встречались. И могут больше не встретиться. Но вскоре в толпе произошла еще одна якобы случайная встреча, и врожденная органическая система распознавания, гораздо более тонкая, чем любая кибернетическая, система наследственная, полученная от далеких предков Мейлин, которые бродили по высоким травам Африки в поисках добычи – или опасности, – уловила новое сообщение:
ОЦЕНИВАЕТСЯ ОТВЕТСТВЕННОЕ ЛИДЕРСТВО.
Никаких сомнений. Именно это сообщали мерцающие буквы.
Прохожие и продавцы начали что-то замечать, толкая соседей и отправляя вдоль улицы сигналы вир-тревоги. Следующего сообщения ждали уже толпы зрителей; полный мужчина оказался рядом с широкоплечей женщиной с волосами в оранжевых полосах. Их одежда с программируемой поверхностью, управляемая согласованно, заявила:
ИМПЕРАТОРЫ ДИНАСТИИ ТАН ОДОБРЯЛИ КРЕАТИВНОСТЬ.
Наблюдая из ниши между парикмахерской и лавкой, предлагавшей острые блюда из курицы, Мейлин в задумчивости машинально продолжала качать ребенка, висящего в слинге. Почему эти молодые люди так стараются отъединиться от своих сообщений, сохранить возможность отказаться от ответственности, когда смысл этих надписей кажется вполне невинным? Безвредным?
«О, – поняла она, – истинное значение должно находиться в другом месте. В вир-пространстве».
Мейлин достала дешевые усиливающие реальность очки, которые совсем недавно купила у уличного торговца. В эру, когда так много лежало за пределами нормального зрения, эта трата казалась разумной. Особенно теперь, когда Сянбин отправился в странное путешествие за море. Пока у него есть работа, пока он помогает машине-пингвину иметь дело с этим диковинным, населенным демонами камнем, у нее есть деньги. Достаточно, чтобы платить за ремонт их дома на береговом участке и даже брать по утрам Сяоена в поход по магазинам в перенаселенный город, где вверх, закрывая полнеба, уходят гигантские аркологические пирамиды, провозглашая величие новой мировой сверхдержавы.
Мейлин выбрала этот час, потому что в эти минуты основная часть населения планеты наблюдала за происходящим на Конференции по Артефакту в Америке, и Мейлин рассудила, что в это время улицы будут почти свободны. Но оказалось, что событие началось уже несколько часов назад и люди стали выбираться из дому за покупками и по делам или просто подышать. Особенно людно было на бульварах – идеальном месте для подобных молодежных демонстраций.
Закрепив очки на голове, Мейлин по-настоящему осознала, как давно они с Сянбином переселились на приливные равнины и разрушенный берег Хуанпу, где у жизни есть только один «слой» – грубая, тяжелая реальность. Из-за этого она отстала на несколько технических поколений. Продавец иртроники был вежлив, терпелив – и слишком явно заигрывал, подстраивая прибор под ее заржавевшие навыки. Даже при его помощи восстановить их было трудно – все равно что учиться ходить, после того как долго болел и не вставал с постели.