Бюро-13 (книга 1)
Шрифт:
– Делайте круги, пока не увидим пляж или залив, подходящий для приземления. Если не найдем - что ж, ведь не напрасно нам дали самолет-амфибию. Сядем на воду, подгребем к утесу и прикрепимся к нему с помощью Крючков и канатов.
– А потом?
– Потом - понятия не имею. Что-нибудь придумаем.
Хассан насмешливо улыбался, недаром он морской летчик.
– Есть одно интересное предложение.
– Что вы имеете в виду?
– Смотрите!
– Он щелкнул выключателем и нажал на несколько кнопок в приборной доске.
Одна из секций сложного переплетения разнообразных контрольных приборов
– Не слабо!
– похвалил я, хлопая его по плечу.
– Что это? Какой-нибудь лазерный сканер?
– Лучше!
– ответил он с гордостью.
– Специальное устройство, созданное вашей Технической службой. Соединяет в себе науку и магию особого рода суперрадар.
Наверное, в эту секунду глаза у меня вылезли из орбит.
– Что? Разве вы не слышали, о чем мы говорили?
Хассан непонимающе уставился на меня.
– Слышал, но не все, у меня было много работы. А в чем дело? Что-то не так?
– Все по местам!
– гаркнул я, бросаясь в задний отсек - туда, где парашюты.
Но не успел я перемахнуть и небольшой коридор, что разделял два отсека, как меня оглушила страшная тишина.
– Что за дьявольщина?!
– раздался сердитый голос Минди из заднего отсека.
– Двигатели заглохли!
– растерянно отозвался из своей рубки Хассан, лихорадочно дергая рычаги и вращая какие-то диски.
Я от души проклинал нашего противника за такую сверхоперативность.
– Ричард, восстанови!
Не говоря ни слова, чародей кивнул и поднялся с места, но через секунду снова сел - со странным выражением на лице.
– Восстановить - что?
– Голос у него прерывался, как у слабонервного школьника перед экзаменом.
Я сгреб его за рубашку:
– Объяснись!
– На месте, где должны быть двигатели, остались одни черные дымящиеся кратеры.
– Он помолчал.
– И отметины зубов.
Вот это да!
– Падаем!
– прокричал Хассан в громкоговоритель.
– Приготовьтесь к жесткой посадке!
Самолет накренился, его заносило... Потеряв равновесие, я провалился в адскую смесь звуков и боли: попытался встать, ударился обо что-то головой - и потерял сознание. Последнее, что смутно помню, - отчаянно хватая ртом воздух, пытаюсь приказать:
– До-тя-ни... до бе-ре-га!..
7
Плыву в теплом чернильном море... плыву, плыву... и медленно просыпаюсь - кто-то меня дергает... Собираю остаток сил... В голову почему-то лезет латынь - давно забытая: "Semianimesque micant digiti ferrumque retractant"... ["Полуживые пальцы дрожат и опять хватаются за меч" (лат.) - Вергилий, "Энеида"] Но меча нет... Ну и двину же я сейчас кулаком в чьи-то смутные очертания... Каким-то образом тому удается увернуться от моей кавалерийской атаки. Сгибаю колено, готовлюсь нанести врагу сокрушительный удар в пах, но... тр-рах... сам себе заезжаю в челюсть. Ох!.. Когда ко мне возвращается наконец зрение и предметы приобретают четкие очертания, обнаруживаю себя сидящим на
– Эй, Эд!
"Это Минди?" - соображаю я.
Она протягивает мне флягу с водой.
– Ты всегда так просыпаешься?
– Всегда.
– Утоляю наконец жажду.
– С тех самых пор, как в детстве один нехороший дядя отнял у меня конфетку.
– Гм... это может представлять опасность для твоих близких. Джессика, будь осторожна!
Джесс - она сидит тут же, на обломке скалы, торчащем из песка, вспыхивает; я тоже краснею, злой и смущенный. Неужто это так очевидно?..
– Все живы-здоровы?
– Пытаюсь подняться на ноги, и это мне удается.
– Полный порядок. Самое серьезное ранение - у тебя.
– Ранение?
– удивляюсь я.
– И в какое же место я ранен?
– В пах, - показала пальцем Минди.
– Там что-то распухло и покраснело. Вид жуткий. Мы решили это ампутировать.
– Ха, как смешно! Ты уволена.
Оглядываюсь вокруг: все мы сидим на небольшой полоске песчаного пляжа, песок тонкий, белый, чистый, аж отливает серебром - так бывает только в кино. С трех сторон пляж огорожен коричнево-желтым, гладким как стекло высоченным утесом, который вдается в океан футов на тридцать-сорок и затем уходит из зоны видимости. Высота этого чуда невероятна, а гладкая поверхность безукоризненна - ее не портит ни малейшая трещина, ни единый разлом. И надо всем, что может объять взор, царит вездесущая облачность плотная, серая, как ночной кошмар старого человека. Ощущение такое, будто тебя упрятали под стеклянный колпак...
Лично я нисколько не сомневался - утес искусственного, а не естественного происхождения. (Нечто подобное мы видели на Виргинских островах - это когда столкнулись с опасной формой буддизма, представляющей угрозу для жизни.) Но раз так, перед нами вопрос: создана ли эта скала, чтобы оградить остров от вторжения извне или закрыть выход изнутри? Ответ-то мы получим, но сначала набьем шишек...
В нескольких шагах от нас лежал врезавшийся в скалу ДС-З с расплющенным в лепешку носом. Следы шасси на песке... Отчаянные попытки пилота совершить экстренное торможение в конце концов удалось. Прихрамывая на правую ногу, я неторопливо зашагал туда, к самолету, - команда занималась разгрузкой; матерчатыми холмами громоздились вокруг них мешки, рюкзаки, тюки... Корпус гидроплана, судя по всему, не пострадал, но один из поплавков разбит вдребезги, а в правом крыле зияет трещина - такая огромная, что в данный момент в нее пролезает наружу отец Донахью, осматривавший повреждения.
– Шасси в порядке!
– объявил Хассан, нагибаясь и выходя из-под крыла.
– Но бензобаки пусты.
– Пилот помолчал немного и вдруг тихо и грустно проговорил:
Что поделать, нету у меня
Ни брони, ни крыльев, ни коня.
– Ерунда!
– Ричард решительно бросил на песок коробку.
– Откуда такой пессимизм? Мы всегда можем изготовить горючее! И найти заменитель двигателю - от машины или от катера. Под капотом моего старого грузовика был мощнейший зверь в четыреста лошадиных сил. Я, бывало, шутил: вот приделать ему пару крыльев - и полетит.
– Маг поднял голову.
– Эй, Абдул, какой мощности были у нас двигатели? Шестицилиндровые? Восьмицилиндровые?