Бывает…
Шрифт:
– Тебе, может, приснилось все это. Знаешь, бывают сны наяву. Нам надо с тобой переменить образ жизни и поменьше спать. А то доспимся до того, что будем путать, где мы находимся – во сне или наяву. И гимнастику надо по утрам делать, Вадимчик мой, гимнастику.
И они стали меньше спать и по утрам практиковали физкультуру. Нина даже настаивала, чтоб скорее оформить брак:
–У женатых меньше глюков, Вадимчик.
Вадим все-таки потребовал, чтоб вместе сходить на восьмой этаж: проверить.
Набрались
С трепетом Вадим вышел из лифта… За ним – Ниночка. Стены и углы психологически были пугающе пустынны – так почувствовал Вадим. Но их встретили обычные, неразговорчивые, правда, рабочие. Все было не так, как в тот раз. Тех – близко не было. Вовсю шел ремонт, и этаж действительно купил новый русский.
Вадим тревожно вглядывался в лица рабочих, думая: вот-вот обнаружу прежних. Один раз ему показался даже взгляд Саргуна, и он пробормотал это имя, но никто не среагировал.
– Ну, вот видишь, вот видишь! – верещала обрадованная Ниночка.
Когда уже собрались уходить, Вадим тупо спросил у пожилого рабочего:
–Что так медленно идет ремонт?
– У нас три человека за это время померло, – был ответ.
Вадим вздрогнул:
– От чего?
Пожилой рабочий рассердился:
– От чего, да отчего! Что вы суете свой нос в чужую смерть, товарищ!
Но остолбеневший Вадим не обратил внимания на это забытое слово «товарищ». Когда вернулись в лифт, он с ужасом пробормотал:
– Уже трое, трое умерли!
Нина не поддержала его:
– Да от запоя скончались, наверное, Вадим! Никакой тайной тут не пахнет. Мы с тобой тоже умрем, какая ж в этом тайна?
У Вадима остался все-таки тревожно-нелепый осадок на душе, но бежать не решался. «Лучше спать, чем бежать», – упрямо думал он.
Сучков звонил, уговаривал, ругался – но все напрасно.
Между тем шли дни. Не так уж и много дней прошло. Как-то раз Ниночка не ночевала у Вадима: ее родитель приболел. Листов долго спал, но никаких снов не видел: одна пустота.
Утром вяло вышел на кухню – приготовить чай. И вдруг заорал нечеловеческим голосом. Что-то случилось с ним внутри. Это «что-то» было вторжением огромной, жуткой, чужой души, которая медленно входила в него, вытесняя его сознание. Он терял контроль над собственным телом, но, главное, исчезало, уходило куда-то его я…
…Через полчаса из квартиры Листова вышел человек, внешне похожий на него. Однако даже в этом «внешнем» было что-то не то. Но самое страшное – глаза, глаза были уже не Листова, их выражение, сам взгляд был до жути каменным и не походил на взгляд ни человека, ни животного…
Девочка-соседка, увидевшая «его» в коридоре, закричала дурным голосом. И через мгновения девочку охватило холодное чувство, что ей все снится и все приснилось: и этот мир, и ее собственное рождение, и спина этого уходящего человека, которого она знала под фамилией Листов. Человек этот спустился на восьмой этаж. Так же медленно вышел из лифта и пошел внутрь, в ту квартиру, которую когда-то посетил испустивший свой дух и оставивший свое тело в чужие руки Вадим Листов…
Из квартиры донеслось несколько странных звуков, в которых различимо было слово «Ромес».
Может быть, так звали этого человека, похожего на Листова. Через час он вышел оттуда и направился обратно, к себе, то есть в квартиру Вадима.
Там уже в недоумении сидела Ниночка: где, мол, Вадим?
Дверь медленно открылась, и он вошел.
Ниночка дико завизжала, как перепуганная рысь, не своим голосом.
Это был Вадим, и в то же время не Вадим. Движения, а главное, глаза – глаза были чудовищно другими. Это было иное существо, а не Вадим. Это «иное» подошло к упавшей на постель Ниночке. И, отсутствующе взглянув, почесало Ниночку за ушком.
Нина потеряла сознание.
…Вскоре «Ромес» вышел из квартиры. На улице люди, как всегда, спешили, но наиболее чуткие вздрагивали, приближаясь к нему… «Ромес» взял машину и ясно выговорил случайному водителю:
– Шереметьево-2.
Водитель думал только о деньгах и ничего не заметил. «Ромес» молчал, единственно – вынул из внутреннего кармана пиджака заграничный паспорт и как будто проверил его. В аэропорту мертвенно спокойно он прошел весь контроль. Направление его было: Южная Америка, Перу.
…Ниночка очнулась, когда в дверь настойчиво звонили.
Пугаясь стульев и любого шевеления, она открыла, так как услышала голос знакомого ей Сучкова.
Сучков вломился со старичком, тем самым блаженным и прозорливым.
Ниночку в полуобморочном состоянии отправили на «скорой помощи» в больницу. Она только бормотала: «ушко… ушко… ушко!»
…Через час Сучков со старичком (вид у него был совсем непритязательный) сидели в уютном кафе в центре Москвы.
Блаженный старичок за кофием поучал Сучкова:
– Как же вы так промахнулись, Семен Палыч?.. Не ожидал я от вас этого…
Сучков краснел и потел.
– Да, проморгали вы, проморгали… А такое проморгать нельзя… Слава богу, этот «Ромес» укатил от нас, из Рассеи… В Перу…
– В Перу? – удивился Сучков.
Блаженный старичок так захохотал, что пролил кофе.
– Да вы что, Семен Палыч… Это по паспорту – в Перу.
– А на самом деле?
– А на самом деле после Перу окажется он в одной очень далекой стране… Стране счастливых каннибалов… Вот где! – старичок опять расхохотался. – Ни на какой географической карте вы такую страну не найдете… Но там он развернется, ох развернется, родной…