Бывшие
Шрифт:
— Мы не жили вместе.
— Вот как, — засунув заколку в зубы поднимает руки и, зачесав волосы прямо пальцами, сооружает высокий хвост. — Мне казалось, такая как она любит запустить в личное пространство мужика свои щупальца.
— Ты уверена, что хочешь говорить о ней именно сейчас?
— Прости, но как-то не вставляет приехать к тебе домой и обнаружить на полке в ванной ее контактные линзы или упаковку тампакса.
Ну еще бы, как же не поворчать. Кто бы сомневался.
— Мы расстались и тебе это известно не хуже моего, сегодня утром я отправил с курьером ее вещи. А ты?
— Собрала ли я вещи?
— Я не хочу на тебя давить, но ты поняла бы меня, если бы находилась в моей шкуре. Сегодняшнюю ночь вы провели вместе и я не могу относиться к этому всему равнодушно.
— Нет, — перебивает, и довольно жестко, — сегодняшнюю ночь мы не проводили вместе, я спала одна!
Мне хочется ей верить, и я ей верю, в противном случае я просто сожру самого себя и лучше от этого никому не станет. Но не думать о том, что она живет в его доме, спит в его кровати я просто не могу. Не получается!
Поднявшись, обхожу свой рабочий стол и взгляд упирается на валяющуюся на полу шубу. Которую тоже подарил ей он…
— Я никогда не делил своих женщин с кем-то, а делить тебя не хочу особенно. И хоть я помню, что пообещал дать тебе время самой со всем разобраться, но прости, я не уверен, что меня надолго хватит. Я хочу поговорить с ним.
— Еще чего, только этого не хватало! — тут же вспыхивает, отвернувшись от окна, отражение в котором использовала вместо зеркала. — Я против! Он не должен знать, что я ухожу к тебе. По крайней мере какое-то время. Ведь если он узнает… даже думать не хочу! Я же рассказывала тебе, что его бывшая исчезла? Просто испарилась и никто не знает, где она. Ни одна живая душа! Она изменила ему, чувствуешь связь?
— Ты не одна, я с тобой и не позволю ему сделать тебе что-то плохое.
— Я знаю. Именно поэтому мне сейчас не так страшно, как могло бы быть. И уж поверь, я не сижу на месте и сама хочу отделаться от него как можно скорее. Сегодня ночью я искала ту папку в его кабинете, но он неожиданно вошел и увидел, что я копалась в его вещах.
— Он догадался о чем-то?
— Не думаю, но он вел себя… не как обычно.
— Не как обычно — это как?
— Не знаю. Он был странным, не таким как всегда. Хочется верить, что по какой-то иной причине, но… — вздыхает, прислоняясь бедром о край стола. — Все-таки мне не по себе. У меня какое-то плохое предчувствие. Я за тебя боюсь, Саш. Даже больше, чем за себя.
— Ну здравствуй! Приплыли! — теперь пришла моя очередь возмущаться. — Плевать я хотел и на его связи, и на его деньги. И на него самого мне тоже наплевать. Единственное, чего я хочу, чтобы ты собрала вещи и переехала ко мне. Все! Остальные проблемы буду решать по мере их поступления. И знаешь, наверное, бросай искать те чертовы документы, мы только теряем время. Вряд ли он держит их дома.
— Подожди, я попробую сегодня разузнать код от сейфа, наверняка папка хранится там.
— Если бы я прятал свидетельства отмывания своих денег, я бы прятал их понадежнее, чем в домашний сейф, к которому так просто можно подобрать пароль.
— Тигран очень гордится своей системой охраны и на полном серьезе считает, что неуязвим. И знаешь, иногда мне кажется, что он не так уж и не прав…
Признаться, эта тема начала меня уже порядком напрягать. Чем больше она делает акцент на его безнаказанности и власти, тем сильнее мне хочется засучить рукава и от души, чисто по-пацански, навалять ему по роже.
Я ревную ее. И в глубине души боюсь, что ее слова о том, что она хочет бросить его ради меня — всего лишь слова. Что что-то помешает, что-то обязательно случится… Не хочется вспоминать о плохом, но пять лет назад она клялась мне в любви, а уже через пару часов убежала среди ночи к своему бывшему. Тогда это здорово меня подкосило, пережить подобное снова — это было бы слишком. Я не смогу на этот раз. Не получится! Поэтому я просто хочу поскорее утащить ее в свою берлогу, чтобы знать уже наверняка, что она со мной и никуда уже не исчезнет.
Я боюсь ее потерять. Боюсь, что все, что происходит между нами сейчас лишь иллюзия счастья и что все обязательно рухнет.
— Мне пора, я уезжала всего лишь на пару часов прошвырнуться по магазинам и уже должна вернуться, — произносит она и, наклонившись, поднимает с пола свою шубу. — Пока я не найду документы, Тигран не должен знать о нас с тобой. Но обещаю, как только…
— Не обещай ничего, не надо, — мягко кладу на ее губы указательный палец. — Я знаю, что мы хотим одного и того же. Громкие слова — они лишние.
— Я очень тебя люблю, Саш, — шепчет она и обнимает меня так крепко, так отчаянно, как обнимают в последний раз… — Я просто хочу чтобы ты знал, что ты — это лучшее, что со мной случалось. Я никогда и никого не любила так сильно, как тебя. Просто знай это. И никогда не забывай.
Годами позже я буду вспоминать эти ее слова, которые так напоминали слова прощания и корить себя за то, что не придал им должного значения. Ничего не почувствовал, не предусмотрел беды…
Ведь она действительно прощалась.
Глава 32. Вика
Такси останавливается возле добротного двухметрового забора, за которым торчит крыша элитного особняка. Неприступная крепость, что последние три года заменяла мне дом…
Никогда не забуду, как впервые его увидела, мне показалось, что это дворец, из какой-то другой, неприлично дорогой жизни. Чьей-то чужой, но точно не моей, ведь раньше я могла любоваться чем-то подобным лишь на картинках, и вот я здесь. Огромные комнаты, джакузи, бассейн… Не нужно заботиться о том, что будет на ужин, поглажены ли вещи, вымыта ли посуда — эти заботы взяли на себя другие люди.
Это ли не сказка?
Пусть я не полюбила Тиграна с первого же взгляда, но я на самом деле искренне надеялась, что когда-нибудь это обязательно произойдет. Я была ему благодарна, за все, что он для меня делал и действительно ценила…
Глаза на безжалостную реальность открылись довольно быстро: роскошь приелась, окружающая красота перестала вызывать восторг. Я поняла, что никогда не полюблю этого мужчину и что все мое существование — сплошная бутафория. К сожалению, когда пришло это осознание, шагов для маневра уже не осталось, я медленно, но верно, превратилась в его собственность.