Бывший муж
Шрифт:
— Просто звони мне, — попросила, уже успокоившись немного. — Всегда звони, ладно? И я не буду так сильно волноваться.
Илюшка кивнул. Антон смотрел на меня чуть вздернув брови, удивленно. Его забавляла моя материнская одержимость. Но я… я работала над собой, несмотря на подспудное желание спрятать ребенка под своей юбкой навсегда. Он вырастет. Станет самостоятельным. Только… пусть звонит.
— Пока.
Антон целомудренно поцеловал меня в щеку и уехал. А меня отпустило только ночью, когда Илья уснул. Я долго слонялась по маленькой квартире, а когда все же уснула… Снился мне Ярослав. Он обнимал меня, его руки были нежны, легко касались, поглаживая.
Свою беременность я отходила легко. Рожала в июле, а еще в мае мы ходили на природу с палатками. Меня почти не тошнило, у меня не падал гемоглобин, не ломило поясницу… А теперь вместе с этим пузом на меня свалилось все сразу. Я чувствовала, как устало ноют мои отекшие ноги. Как мягко и неотвратимо подкрадывается тошнота. Как тонко звенит в ушах. А руки Ярослава… они словно даровали спокойствие. Обещание того, что все будет хорошо.
Но даже во сне их у меня отняли. Знакомые, пусть и забытые уже потуги скрутили тело. Схватка за схваткой, оглушающая боль, что сметает все вокруг. И цель — вытолкнуть из себя маленького узурпатора. Дать своему телу отдохнуть. И наконец — ребенок выходит. Я чувствую его тельце поверхностью голых бедер. Приподнимаюсь на локтях, тяну к нему руки… и ничего.
— Где мой ребенок? — в страхе спрашиваю я. — Я только что родила!
— Какой ребенок? — чужой равнодушный голос. — Вы не были беременны.
Проснулась в ужасе. Воскресенье. Двадцать третье февраля. Позднее, пасмурное серое утро. Должна была выспаться, но чувствую только разбитость. Черт бы побрал Ярослава, снова принесшего в мою жизнь хаос! Со стоном поворачиваюсь на бок, поневоле тяну руки к животу — он такой же плоский, какой был раньше. Все это только кошмар.
— Мам!
Мой совеныш тоже уже проснулся. Нужно подарить ему подарок. А пока… он забрался ко мне в постель, я крепко-крепко его к себе прижала, такого маленького, и одновременно такого уже большого.
— Мам, — сказал наконец Илья. — Если ты хочешь… если хочешь, я больше не буду с ним общаться.
У меня спазмом перехватило дыхание, запершило в горле. Уткнулась лицом в светлую макушку — волосы пахнут яблочным шампунем. Некстати вспомнила, что вчера Илья приехал в новой футболке — наверное, Ярослав купил…
— Ты бы удивился, сколько я всего хочу, — улыбнулась я. — А может ужаснулся бы. Но от меня зависит не так много… Общаться или нет, решать только вам двоим. В большей степени тебе. Ты хочешь?
Мы снова молчим. Тихо тикают часы. В сотый раз думаю о том, что нужно завести кота. Или хотя бы рыбок… Наконец Илья говорит.
— Я знаю, что люди разводятся, я уже сто миллионов раз это видел. У половины в классе родители развелись. Но… они знают своих пап. А я нет. Мне интересно.
— Значит, ты будешь с ним общаться. Но наедине я вас оставлю еще не скоро. И главное, только звони мне.
Для Ильи у меня открытка. Я каждый год на каждый важный праздник дарю по самодельный открытке, Илья мне тоже. Раньше делала только своими руками, а теперь частью отпечатываю в своей типографии, но дизайн мой. В свое время я так этим делом и увлеклась, когда мастерила сыну открытку на его первый день рождения. Теперь — это мой бизнес. Помимо открытки у меня весь день расписан и буквально завален подарками — мы сходим в океанариум, пообедаем самым вредным фаст-фудом, который найдем, а потом наведаемся в кино. Когда думаю о том, что весь день на ногах, поневоле устаю заранее. А еще иногда касаюсь ладонью живота — так ярок был сон, что мне все еще не верится, что я не беременна.
Отец
— Привет, — улыбнулся он. — Да у вас блинчики! Я в деле!
К старости он стал гораздо мягче. Причем в этом нет моей заслуги — только Ильи. Именно он сумел растопить дедовское сердце еще в нежном младенческом возрасте. Отец пил кофе из самой огромной кружки, что у меня нашлась, Илья громко ему что-то рассказывал, я начала робко думать о том, что уж океанариум то точно можно на отца повесить.
— Ты надолго? — спросила я, когда Илья убежал одеваться.
— Нет, утром уеду.
Замолчал, словно подбирая слова, мне это очень не нравилось — не ждала я ничего хорошего. Последнее время жизнь любила меня удивлять, и все больше ее сюрпризы были не очень приятными.
— Я долго думал, все эти дни… говорить тебе или нет. Потом решился. Тот конверт с фотографиями Ильи, что ты отправила Ярославу в первый день рождения сына до сих пор у меня. Я предупредил девушек в отделении почты и мне его отдали.
Я… не нашла слов. Я жила мыслью о том, что пережила все свои обиды. Что я выше мелочной ненависти. Что я больше не думаю о том, что было. Я живу настоящим. Тогда я еще наивной была. Вдруг подумала, что лишать Ярослава сына полностью нечестно просто с моей стороны. Тогда у него еще не было столько сил и возможностей, как сейчас. С отцом и бетонным забором военного городка он бодаться бы не смог. Шпана — говорил про него отец. Качал головой на очередное его авантюрное мероприятие. Говорил, что он плохо кончит… Ярослав никогда не нравился отцу. Не для него он растил единственную дочку.
Те фотографии… Глупая я была. Молодая. Решила, что обязана держать Ярослава в курсе. Рассказывать и показывать, как растет его сын. Думала может, что они смогут видеться, когда все страсти, с разводом, на котором вместо меня был адвокат, улягутся. Но… письмо ушло и ничего не случилось. Тогда я поняла, что инициатива не то, чтобы наказуема. Порой она просто остается незамеченной.
— Зачем? Зачем… ты говоришь мне это сейчас?
Отец закрыл дверь на кухню, прикурил, стоя у открытого окна, старательно выдувая дым на улицу. Я ждала. Не то, чтобы это было важно… Некоторые этапы своей жизни я стараюсь просто пролистывать.
— Теперь, когда он снова нарисовался в вашей жизни… Эта информация может всплыть. Я бы не хотел, чтобы ты поставила себя в неловкое положение.
— Ясно.
Вот и все. И правда — давно неважно. Но руки, которыми я собирала со стола грязную посуду предательски дрожат. Нет, я не лелею никаких мечтаний. Я рационалистка. Но даже прожженым сучкам порой бывает очень обидно.
— Больше ничего сказать не хочешь? — уточнила я.
Папа покачал головой. Но… после паузы. Пауза мне не понравилась. Суматошный день прошел, папа уехал рано утром, забросив по дороге Илью в школу. Я осталась дома одна, я редко бываю в одиночестве. Подумала о том, что на работу можно и опоздать. Достала папку с рисунками. На очереди была поздравительная открытка на рождение младенца. Стилизованная под старину, отпечатанная на грубой желтой бумаге. Ее еще не было, а я уже представила все. Сначала открытку отпечатают, а декор доработаем вручную.