Цацики и вселенная
Шрифт:
— Надо его вернуть, — мрачно сказал Цацики.
— Ты что, спятил? — удивился Пер Хаммар. — Если мы выйдем на улицу, нас схватит полиция.
— А может, пошлем его по почте, как тебе кажется?
— Мы же не знаем, где она живет.
— И почему тетеньки не подписывают свои зонтики? — вздохнул Цацики.
— Да уж, — согласился Пер Хаммар. — Сама виновата, что мы теперь не можем его вернуть.
— Вот именно, — сказал Цацики. — Сама виновата.
— Но что нам с ним делать? — спросил Пер Хаммар. —
Как заманчиво. Просто запихнуть зонтик в мусорный бак и обо всем забыть. Но тогда получалось, что они самые настоящие воры. Цацики было очень паршиво. А вдруг у тетеньки нет денег, чтобы купить новый зонтик?
— Так не пойдет, — снова вздохнул Цацики. — Надо отнести его в полицию.
— Ты что, с ума сошел? — сказал Пер Хаммар. — Хочешь угодить за решетку?
— Ерунда, детей не сажают в тюрьму, — ответил Цацики.
— Запросто, в колонию для несовершеннолетних. Знаешь, что это такое?
— Нет, — простонал Цацики.
— Там одни бандиты и наркоманы, у них ножи. По вечерам, перед сном, всех бьют, а еще держат на воде и хлебе, а еще…
— Хватит! — шикнул Цацики.
Он пытался сосредоточиться, но у него ничего не получалось. Как ни крути, выходило плохо.
— Ладно, — сказал он наконец. — Только мы его не выбросим. Мы его просто спрячем.
— Отлично, — отозвался Пер Хаммар. — За мусорным баком его никто не найдет.
Спрятав зонтик, они посидели еще немного. Пер Хаммар решил, что лучше им переждать, потому что их наверняка уже объявили в розыск.
Сколько прошло времени, они, к сожалению, не знали. Цацики забыл свои часы вчера на бортике ванны, а у Пера Хаммара часов не было вовсе. Он их потерял, правда, маме сказал, что у него их украли на физкультуре. Поэтому вместо того, чтобы смотреть на часы, они стали считать секунды.
Досчитав шестьдесят раз до шестидесяти, они решили, что путь свободен, и потихоньку вышли на улицу.
Угрызения совести
По утрам Цацики обычно завтракал вдвоем с Йораном. У Мамаши последнее время было много концертов, она ложилась и вставала поздно.
— Ну и хорошо, — говорил Йоран. — В кои-то веки можно спокойно почитать газету.
У Йорана была любимая рубрика, в которой час за часом описывались разные городские происшествия. Иногда Йоран читал Цацики вслух.
— Нет, ты только послушай, — сказал он на следующее утро после случая с зонтиком. — На Кунгсхольмене-то, оказывается, жизнь бьет ключом. «Кунгсхолъмен, 14:10,— прочел он. — На Санкт-Эриксгатан ограблена женщина. Нападавшие — два мальчика 9-10 лет — похитили у нее зонтик и скрылись. Несмотря на отчаянное преследование, пострадавшей не удалось догнать грабителей».
Цацики так разволновался, что опрокинул свой стакан с соком, устроив на полу настоящий потоп.
— Ой, прости, — заикаясь, пролепетал он.
— Бывает, не повезло, — сказал Йоран.
Понятное дело. Еще как не повезло — хотел попасть в газету как герой, а попал как грабитель.
Цацики очень переживал. Пер Хаммар ничего ужасного в этом не видел. Наоборот, он считал, что это невероятно круто, и жалел, что не может показать газету всему классу. Цацики обижался и завидовал Перу Хаммару, что его вообще никогда не мучит совесть.
Цацики совесть мучила три дня. Мысль о зеленом зонтике, спрятанном за мусорным баком, преследовала его неотступно.
— Ты не заболел? — обеспокоенно спросила Мамаша. — Ты стал какой-то тихий.
— Может, и заболел, — вздохнул Цацики.
Но когда Мамаша поставила ему градусник, оказалось, что температура нормальная. Судя по всему, от угрызений совести температура не поднималась.
Всякий раз, когда звонил телефон, Цацики подпрыгивал на месте. Он был уверен, что это из полиции, что они разыскали его и теперь отправят в колонии для несовершеннолетних.
На четвертые сутки пошел дождь. Дождь шел весь день и весь вечер.
Цацики не мог уснуть. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним возникала тетенька. Мокрая до нитки, она брела под дождем, потом приходила домой, заболевала воспалением легких и умирала. Цацики не выдержал и встал с кровати.
— Цацики, милый, уже одиннадцать, — сказала Мамаша. — Почему ты не спишь?
— Не спится, — жалобно ответил Цацики.
— Что случилось?
— Этот дождь…
— Наоборот, в дождь так уютно засыпать, — с улыбкой возразила Мамаша. — Дрипп-дропп, дрипп-дропп, как колыбельная.
— Если бы. Я все время думаю о несчастных тетушках, оказавшихся на улице без зонтика. Вдруг они заболеют воспалением легких. От воспаления легких умирают?
Мамаша и Йоран удивленно уставились на Цацики.
— Иди сюда, — сказала Мамаша и похлопала рукой по дивану рядом с собой. — Рассказывай, что случилось.
— Не могу, — всхлипнул Цацики. — Вы меня возненавидите.
— Нет, — пообещала Мамаша. — Никогда в жизни.
— Даже если я убью человека? — сквозь слезы спросил Цацики.
— Даже если убьешь человека. Но надеюсь, ты никого не убил? — улыбнувшись, сказала она.
— Может, и убил, — рыдания душили Цацики. — Если она сегодня выйдет на улицу без зонтика, она может умереть.
— Кто? — не поняла Мамаша.
— Тетенька, у которой мы украли зонтик… Прошло много времени, прежде чем Мамаша и Йоран наконец поняли, о чем идет речь.