Царь горы
Шрифт:
– Конечно, смотрел! И «Верная рука – друг индейцев». Это мой любимый!
Оказалось, что у них интересы одни и те же – борьба краснокожих воинов со злыми «бледнолицыми собаками».
Они ещё долго говорили про отважных, благородных индейцев Виннету и Чингачгука, про коварных ковбоев и алчных бушхедеров, про то, из чего лучше делать лук и стрелы, как правильно метать томагавк и снимать с врага скальп…
– Если бы я жил в то время, обязательно пошёл бы воевать за краснокожих, только пока не решил, в какое племя идти – в делавары или сиу! – признался Борисов. – Ведь нельзя же,
Он вдруг вспомнил про Щуплова и его шайку, потрогал распухший нос и представил, как снимает со второгодника скальп…
– Не бойся, Витька, тебя больше никто не тронет! Мы теперь в одном племени – ты и я! – с горящими глазами сказал Царедворцев.
Он пошёл посмотреть, высохли ли рубашка и галстук, а Борисов, радуясь, что нашёл себе такого замечательного друга, продолжал разглядывать книги.
На одной из полок за стеклом стояла цветная фотография. На ней был запечатлён крепкий мужчина с алой лентой через плечо, с орденами Ленина и Трудового Красного Знамени и со Звездой Героя Социалистического Труда. Лицо мужчины показалось Борисову знакомым, как будто он раньше видел его по телевизору.
– А это кто, Коля, с наградами? – спросил он, указывая на фото, когда Царедворцев вернулся с рубашкой и галстуком.
– Мой отец, Василий Иванович, – гордо сказал Царедворцев.
Минувшие события в жизни человека, подобно камню на дне под слоем ила и песка, со временем становятся незаметными. Но стоит обернуться назад, и прошлое оживает, будто камень только что брошен и от него по воде расходятся круги…
Едва припомнил Борисов, как началась его дружба с Царедворцевым, так перед ним, словно картинки в фильмоскопе, стали разворачиваться, сменяя друг друга, фрагменты школьного детства, необычайно яркие и чёткие, как будто это случилось только вчера.
…Отношения у Борисова в школе со всеми одноклассниками наладились. И Щуплов с дружками стали относиться к нему вполне терпимо и даже с некоторым уважением: Борисов давал списать домашнее задание, мог подсказать на уроке ответ на сложный вопрос.
Через полгода Борисова выбрали в совет пионерской дружины, где председательствовал Коля Царедворцев.
Коля пользовался непререкаемым авторитетом не только среди ровесников, но и у старшеклассников.
Конечно, определённую роль в этом играл Колин отец – Василий Иванович Царедворцев, Герой Социалистического труда и почётный металлург.
В годы войны Василий Царедворцев трудился на металлургическом комбинате простым сталеваром, из месяца в месяц перевыполнял нормы выработки и за трудовые подвиги получил из рук Всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина высшую награду страны. В послевоенные годы его направили на учёбу в Москву. После окончания института он стал мастером, затем – начальником цеха и заместителем директора родного комбината. А недавно Колиного отца избрали вторым секретарём обкома партии. Ему предложили квартиру в центре города, в обкомовском доме, но он предпочёл остаться жить в Металлургическом районе.
Потому-то Коля Царедворцев, будучи сыном такого высокого начальника, и продолжил учиться в их школе, самим фактом своего присутствия вызывая повышенное внимание всех учителей и даже директора Александра Семёновича Заварзина.
Борисов замечал, как Заварзин приветливо беседовал с Колей Царедворцевым. Бывший офицер-фронтовик, сухопарый, всегда прямой, с гордо вскинутой головой и ястребиным взглядом, он терпеть не мог криво повязанного галстука, плохо отутюженных брюк или не до блеска начищенных ботинок.
Впрочем, авторитет Царедворцева держался не только на уважении к его отцу и благосклонности директора. Коля и сам был, безусловно, достоин уважения. Аккуратист Царедворцев ходил всегда таким чистеньким и опрятным, что его можно было фотографировать для плаката «Образцовый пионер».
Всегда улыбчивый, ясноглазый, он, как «лампочка Ильича», излучал вокруг себя позитивную энергию. Именно Коля выступал инициатором ярких пионерских и комсомольских дел. Где бы он ни появлялся, сразу все взгляды обращались к нему, всё приходило в движение, начиналась бурная деятельность, затевалась игра, слышались смех и шутки… Одним словом, рядом с Колей Царедворцевым жизнь бурлила и кипела, становилась интересной и целеустремлённой.
– Будем ставить пьесу по книге «Тимур и его команда»! – как-то предложил Царедворцев. И тут же учитель русского языка и литературы Надежда Петровна согласилась стать режиссёром спектакля, а от желающих играть роли тимуровцев и хулиганов из шайки Квакина отбою не было. Даже второгодник Щуплов захотел сыграть роль злодея Фигуры, который в конце пьесы должен был исправиться… Коля, конечно, взялся за роль Тимура.
И репетиции, и сам спектакль прошли на «ура», и всех его участников, в том числе и Борисова, сыгравшего малозаметную и невыразительную роль Колокольчикова, директор школы наградил грамотами.
Коля Царедворцев, подобно главному герою пьесы, был бесстрашным и рисковым вожаком – не боялся, в случае чего, отступить от общепринятых правил.
Однажды объявили конкурс среди школ района по сбору металлолома. Тут же Царедворцев созвал совет дружины.
– Мы должны победить во что бы то ни стало! – провозгласил он. – Какие будут предложения?
– Посмотрим возле гаражей, там старые и ржавые запчасти выбрасывают… – сказал Борисов.
– Хорошо. Какие ещё идеи?
– Надо пройтись по частному сектору, – подала голос Валя Кунгурова, – там на помойках много всякого железа валяется.
– Молодец, Валентина, – похвалил Царедворцев. – Организуешь девчонок и – вперёд! А мы. – Он окинул взором ребят… – Мы пойдём другим путём!
Так называлась картина, висящая в кабинете истории, где был изображён молодой Владимир Ульянов, будущий Ленин, рядом с матерью Марией Александровной, плачущей по казнённому царём сыну Александру. Ленин уже тогда понял, что надо делать революцию!
В чём состоял «другой путь» Царедворцева, стало ясно позднее.
– Вот что, Витька, – сказал Царедворцев, когда заседание совета дружины закончилось и они вышли из школы, – ходить по дворовым помойкам и собирать старые чайники и ржавые рамы от велосипедов – дело бесперспективное. Так никогда не победим! Надо лезть на металлургический комбинат!