Царь Ифритов
Шрифт:
– Пойдем, мой царевич, – коснулся его плеча Лабар, позволив сначала вволю насмотреться. – Поднимается ветер, и тебе легко будет заболеть. Вернемся, и я позабочусь о тебе.
– Да… Конечно, – отозвался царевич и позволил увести себя с крыши, но мыслями витал далеко, далеко отсюда и не услышал, что именно говорил ему Лабар.
Так царевич пребывал в рассеянности, пока спускались они обратно вниз по лестнице и шли по длинному коридору к покоям. Возле дверей, меж тем, уже поджидало их двое слуг. Слуги были с ног до головы замотаны
– Царь Ямайн желает видеть светлоликого царевича на ужине вместе с собой, – приглушенным шепотом сказал один из них.
– Царевич Эшиа желал отдохнуть и провести вечер в своих покоях, – так же тихо ответил Лабар.
Эшиа подумал, что такая манера речи, должно быть, требование царя Ямайна, и что наедине с ним Лабар говорит в полный голос, и что ему больше нравится так. Этот шепот выглядел зловещим и неестественным и вызывал в сердце царевича неясную тревогу.
– Царь Ямайн настаивает, – продолжался между тем разговор между слугами. – Он хочет провести вечер в компании гостя.
– Гость провел с ним целый день и устал, – твердо ответил Лабар.
– Если гость устал, царь Ямайн сделает все, чтобы наполнить его силами, – покачали головой слуги. – Ступай за нами, светлоликий царевич,
Эшиа посмотрел на Лабара, но тот опустил глаза и уставился в пол как положено слуге. Просьба царя Ямайна напоминала приказ, и это расстраивало Эшиа, потому что намеревался он провести остаток вечера в покоях в обществе Лабара за разговорами и утехами, и вовсе не намерен был слушать опять бахвальство самолюбивого царя. Однако чутье подсказало ему, что лучше не поднимать спор и не привлекать внимания к тому, как сильно общество царя ему в тягость, а согласиться и проследовать за слугами.
– Пойдем, Лабар, – громко сказал он, и сам обрадовался звучанию своего голоса после разлитого по коридору шепота. – Не к лицу гостю заставлять гостеприимного хозяина ждать.
И царевич устремился по коридору следом за слугами, не оставив Лабару ничего иного, кроме как тихой тенью последовать за ним.
Царевич Эшиа вошел в огромный зал и легким кивком головы приветствовал царя Ямайна, вольготно расположившегося на мягких подушках.
– Садись, царевич. – Царь повел рукой, приглашая гостя к столу. – Вот и ужин уже стынет, а главного угощения нет.
Видимо, такой смешной показалась ему собственная шутка, что он залился смехом. Эшиа нахмурился, но ничего на это не ответил, решив продолжить сдерживать свой нрав, и прошел к столу, и сел на подушки подальше от царя Ямайна. Но, заметив его маневр, царь похлопал по дивану рядом с собой, и Эшиа ничего не оставалось, как подчиниться.
Слуги внесли ужин, и кувшины с вином, и подносы со сладостями, и царевич посмотрел на богатство и роскошь стола, не испытывая и тени аппетита. Ему вдруг начало казаться, что он просто теряет время, находясь во дворце Ямайна, и что пора ему отправляться дальше на поиски своего царственного деда и таинственного царства Ифритов, а
– Как провел ты вечер, царевич? – принялся тем временем за расспросы царь Ямайн. – Где бродил, что наблюдал ты?
– Любовался закатом, – ответил царевич. – И закат этот был прекрасен.
Царь Ямайн нахмурил белоснежные брови. Не иначе, как услышал в словах царевича что-то, что пришлось ему не по нраву.
– Рад, что зрелище пришлось тебе по вкусу, царевич, – тем не менее любезно ответил он. – И что ты отдохнул и пришел ко мне в добром здравии.
– Вот, что я хотел спросить у тебя, мой царь, – начал царевич Эшиа, дождавшись, пока слуги нальют вина в серебряные чарки. – Отчего и дворец твой, и город твой так похожи на раковину? С чем это связано?
– Любопытный вопрос ты задаешь, мой царевич! – Вскинул брови царь Ямайн. – А все оттого, что не помнишь ты истоков жизни Ар-Лахада, в те времена, когда он был еще царем земным, а не небесным. Ямайн – самое древнее из всех царств, и первым было воздвигнуто в песках белой пустыни, и сам Ар-Лахад был первым его царем, а самый первый правитель, носивший имя Ямайн, принял царский перстень из его божественных рук, когда звезды забрали его на небеса править. Но ты ведь помнишь, что Ар-Лахад пришел издалека, а откуда, то никому не ведомо?
– Помню. Помню и то, что Кастар-Путешественник всю свою жизнь стремился отыскать родину божественного Ар-Лахада, но так и не преуспел.
– Не преуспел, но в то же время многие пребывают в уверенности, что только мудрость Ар-Лахада вела Кастара-Путешественника во всех его странствиях, и что в конце смертной жизни своей Ар-Лахад забрал его живым на небеса, и теперь он наслаждается праздной жизнью среди звезд в золотых и серебряных покоях.
– И это я помню… Но причем здесь раковина?
– Все дело в том, что, когда Ар-Лахад пришел в Пустыню, у него с собой была вода, которую он нес в больших раковинах, закрученных спиралью, и раковины эти надежно привязал к себе. И были они глубоки, и хранили много воды, и стенки раковин сохраняли ее прохладу. Поэтому, когда Ар-Лахад велел заложить первый город по эту сторону гор, он увековечил в нем раковины, что поддержали в нем жизнь и не дали погибнуть в пустыне.
– Про раковины мне раньше слышать не доводилось, – с почтением сказал Эшиа. – И в целом я знаю, как мало времени провел, уделяя внимание жизнеописаниям дел и творений божественного Ар-Лахада, да не устанет глаз его созерцать нашу землю.
– Значит, впереди тебя ждет множество открытий, царевич, – добродушно рассмеялся царь Ямайн. Он хлопнул в ладони и слуги тут же принесли еще вина и разлили по кубкам.
– Скажи, мой царь, – заговорил вновь царевич Эшиа, – отчего в твоем дворце не звучит никакая музыка? Где все умельцы и музыканты?
Добродушие вмиг оставило морщинистое лицо царя Ямайна.
– Я не люблю музыку, царевич, и считаю большим дурновкусием развлекаться, перебирая струны трухлявых юрр. Так что не думай об этом и позволь мне развлечь тебя другими способами.