Царь Саул
Шрифт:
Лицо Галата выглядело довольно благоприятно в обычное время, когда его не обезображивал гнев. Сейчас он старался быть насмешливо-высокомерным, зная, какое впечатление производит его великанья внешность. Сбоку от Галата шёл его оруженосец, рослый воин, нёсший тяжёлый щит, — на щите застыли отлитые в бронзе фигурки сражающихся.
Спустившись в Долину дуба, Галат стал прохаживаться вдоль стоявших на возвышенности ополченцев Эшраэля. Будучи уверен, что в рядах людей ибрим не найдётся человека, который решился бы на бой с ним, он не скрывал своего превосходства. Не дождавшись в
— Зачем вы пришли воевать? — спрашивал с небрежным смехом Галат. — У вас сердца не бойцов, а робких серн. При появлении льва они бегут в ужасе, не смея сопротивляться. Я свободный воин. А вы рабы царя Саула, который пригнал вас сюда насильно.
Эшраэлиты стояли наверху и молча слушали оскорбления. Каждый из них понимал, что выйти на поединок с гигантом, значит, обречь себя на верную смерть. Но главное заключалось в символическом и военном значении победы Галата. Это означало бы: Ягбе посрамлён, а идолопоклонники торжествуют; Эшраэль снова попадает под власть пелиштимских князей и будет платить тяжёлые поборы, выносить унижения и лишится права ковать в своих кузницах оружие и орудия труда.
Саула и других вождей, воевавших с пеласгами, казнят. И напрашивался странный вывод, до которого додумались очень немногие. В результате такого порядка событий выиграют старые враги: знать северных областей и первосвященник Шомуэл. Он давно ненавидит Саула и готов предать собственный народ ради единоличной власти, думали наиболее смышлёные сыны Эшраэля.
Всё утро Галат издевался над Саулом и его войском. А на противоположной возвышенности смеялись пеласги, указывали пальцами на скованных страхом эшраэлитов и делали непристойные жесты. Саул, почерневший от горя и стыда, ушёл в свой шатёр. Его соратники втихомолку совещались, не зная, как быть дальше.
3
К обеду на дороге, идущей от Бет-Лехема, появился белокурый юноша среднего роста, в бедной одежде пастуха. Он вытирал пот с лица, подпираясь пастушеским посохом с закруглённым концом. Через левое плечо юноши были переброшены два мешка, а в правой руке он нёс корзину, прикрытую соломой.
Добравшись до обоза, юноша с мешками узнал, что воинство стоит над Долиной дуба. Сказали ему и про пелиштимцев, выстроившихся напротив. Он принялся искать знакомых, желая оставить у них свою ношу. Наконец нашёлся пожилой бетлехемец, следивший за порядком в обозе. Юноша передал ему мешки и корзину.
— Я побегу разыскивать в войске братьев, — сказал он.
— Торопись, Добид, покуда сражение не началось. Да не вмешивайся в бойню, чтобы не опечалить своего отца. Ведь даже стоя и стороне, легко погибнуть от камня или стрелы, — напутствовал его пожилой бетлехемец.
Добид поспешил на возвышенность, увидел густые ряды эшраэльских воинов и стал расспрашивать, где стоят люди из Бет-Лехема. В стороне он заметил многочисленные шатры и среди них белый шатёр царя, который охраняли копейщики. Издали он узнал царского слугу и оруженосца Бецера. Тот выглядел озабоченным и расстроенным. Добид не
Вдруг один из начальников, рослый, прекрасно вооружённый, с небольшой курчавой бородой, торчавшей вперёд, выкрикнул что-то воинственное. Конусовидный блестящий шлем он держал в руках После выкрика начальник надел шлем и вынул железный меч.
— Нет, нет, Абенир! — взволнованно заговорили другие начальники. — Мы не пустим тебя! Ты погубишь себя и всё войско, весь Эшраэль!
— Но кто-то должен выйти против пелиштимского буйвола! снова крикнул полководец Саула. — Я не могу терпеть такой позор, дайте мне умереть!
— Нет, не ходи! Вся твоя отвага напрасна! — Его схватили за руки, долго уговаривали. Абенир вложил меч в ножны, вырвало! из рук соратников и пошёл к царскому шатру. Добиду показалось, будто смелый соратник Саула плачет.
Необычайно озадаченный тем, что увидел, юноша поспешил к войску. Среди бойцов он нашёл наконец своих братьев: Элаба, Анидаба и Шамму. Они были мрачны, как и все люди ибрим, собравшиеся на войну с пеласгами.
— Зачем ты пришёл? — сердито встретил юношу Элаб. — Лучик бы следил за овцами, чтобы их не задрал медведь и не унёс лев.
— Меня прислал отец. Я принёс вам хлебы и сыр для вашего тысячника, — оправдывался Добид.
— Не до тебя сейчас, возвращайся домой, — поддержал Элаба Анидаб. — У нас всех такое горе, а тут ещё ты со своими расспросами. Где хлеб и сыр? В обозе? У кого оставил? Ну хорошо, мы найдём. Ступай отсюда, помазанный. — Последнюю фразу Анидаб произнёс шёпотом, хотя было понятно: совершённое в их доме священнодействие его сейчас злило и раздражало.
— Почему у всех горе? — пытался расспрашивать братьев Добид, Но они не хотели ему отвечать. Зато другие воины начали подробно объяснять происходящее в Долине дуба поношение Эшраэля.
— Вон он, проклятый великан, ходит перед нами, как башня, и вызывает поединщика, — говорили они. — А кто выйдет на верную смерть? Кто хочет осрамиться перед нашим царём и перед вражеским полчищем? Многие отдали бы жизнь, но тогда безбородые снова будут властвовать над нами. Надо опять идти к ним с заступом, с сошником. Или чтобы выковать топор. Да платить им и собирать для них дань, потому что царь Саул согласился с пелиштимским князем заменить сражение поединком. Но разве можно голыми руками задушить льва?
— Я бы вышел с ним биться, с этим пелиштимским великаном Добид ясными глазами смотрел на бородатых мужчин с копьями и мечами. Эшраэлиты засмеялись, но тут же сами себе закрыли ладонью рты.
— У тебя бог забрал разум? — зашипел какой-то мужчина с пятнами седины в бороде. — А ну, убирайся отсюда, не заставляй нас совершать грех веселья! Не время для шуток!
— Какой шуштрый мальшишка, — язвительно сказал другой воин, молодой, мускулистый, коричневый от загара, произносивший слова с особым говором шимонитов, живущих у пустыни Негеб. — Он, наверно, ужнал, што шарь Шаул шделает твоим нашледником того, кто убьёт Галата, и женит на твоей дошери.