Царь
Шрифт:
Их глаза встретились. Два умных и влиятельных человека, давно заочно знакомых, с интересом рассматривали друг друга.
Ключом первого впечатления всегда является внешность. И она в русском царе удивляла, по крайней мере, людей, привыкших к Европе тех лет. Ведь эталоном мужской красоты эпохи являлись изысканные, расфуфыренные женоподобные создания, больше подходящие бару «Голубая устрица», чем мужскому роду. Узкие, нежные ладони. Маленькие ножки с небольшим размером ступни. И кружева… в окружении париков, бантиков и прочих вещей, которые делали муж-чин мужчинами… в представлении среднестатистического европейского
Петр же последние двадцать лет, напротив, стремился преодолеть данную ему от природы конституцию астеника, так неудачно сочетавшуюся с высоким ростом. А потому выглядел очень внушительно. Широкие плечи. Развитая мускулатура мощного, поджарого тела. Плавные, экономные движения, больше подходящие какому-то хищнику, нежели человеку, и взгляд… поразительный взгляд, от которого Элеонора не смогла сразу оторваться.
– …я рад вас приветствовать в моей столице, – продолжил русский царь.
А дальше пошел поток совершенно стандартного этикета. Люди-то подневольные. Пока как ручные обезьянки не напрыгаются перед толпой высокородных зевак, разойтись или делом каким заняться не могут. Неприлично.
Лишь вечером Элеоноре и Петру удалось встретиться «без галстуков» в относительно приватной обстановке.
– Признаться, вы меня заинтриговали, – с загадочной улыбкой произнес царь.
– Чем же?
– Ваш визит. Совершенно очевидно, что вы здесь только потому, что Франция одерживает победу. Но все остальное подернуто пеленой тайны.
– Так уж и тайны?
– Тайны, безусловно, тайны, – серьезно произнес Петр с таким видом, что Элеонора прыснула, не сдержавшись. – Но я все равно хотел бы вас послушать. Мало ли, ситуация изменилась, или мне неизвестны какие-то детали. – Петр отчаянно блефовал, но в этой партии в покер иначе было нельзя.
– Ну что же, извольте, – благосклонно кивнула императрица. – Разгром англо-голландской эскадры в Гибралтарском сражении вызвал сильную обеспокоенность моего супруга. Ведь успеха в кампаниях на Рейне и в Италии нет, а флота, пожалуй, мы лишились.
– Это очевидно, – кивнул Петр.
– Как и то, что объединение Парижа и Мадрида под одной короной приведет к полной гегемонии этой монархии на территории Европы.
– Безусловно. Хотя и весьма недолговечной.
– Вы думаете? – оживилась Элеонора.
– Если говорить начистоту, то Людовик человек небольшого ума, но великих амбиций. Тот факт, что на текущий момент его власть сильна, не говорит ровным счетом ни о чем. Проблемы, которые породили Фронду [38] , никуда не делись. Кроме того, имеются серьезные трудности в организации финансов, совершенно растерзанных на увеселение, роскошь и плохо подготовленные войны. Любой наследник Людовика столкнется с массой очень серьезных проблем.
– Вы полагаете, он не сможет их решить? – задумчиво поинтересовалась Элеонора.
38
Фронда – обозначение ряда антиправительственных смут, имевших место во Франции в 1648–1653 годах и фактически представлявших собой гражданскую войну. Включала в себя ряд явлений, в том числе фронду и принцев, и парламента.
– Нет.
– Возможно. Но нам с вами не легче
– Скорее вам, чем мне.
– Да, – улыбнувшись, согласилась Элеонора. – Но потеря Испании станет большой трагедией и опасностью для всей Европы. Никто не знает, как пойдут дела дальше. Возможно, тот человек, что сменит бестолкового наследника Людовика, будет под стать вам, и тогда будет очень много сложностей. Я слышала, что у России есть интересы в Тихом океане. Даже колония основана. Но все пути к ней ведут мимо Франции…
– Я понимаю… – кивнул Петр.
– Поэтому нам с вами нужно объединить усилия.
– Вы хотите, чтобы я выступил со своими полками?
– Это было бы замечательно, но я не тешу себя иллюзиями. Вам сейчас не до войны. Но вы очень сильно помогли моему супругу на севере, разгромив шведов и умиротворив поляков. И мы надеемся на вашу поддержку с османами.
– Раз вы понимаете, что мне не до войны, то… в чем конкретно будет выражаться моя помощь?
– Достаточно просто продемонстрировать намерение. После ваших славных побед под Минском и Брестом османы сильно пересмотрели свое отношение к событиям в Тавриде. И теперь, признаться, они побаиваются войны с вами. Вы сумели их напугать.
– Это очень интересно, продолжайте, – с благожелательным видом кивнул Петр.
– Вам невыгодно усиление османов, и в Стамбуле это отчетливо понимают, так же, как и то, что вы не очень любите воевать. Поэтому я… – Элеонора запнулась.
– Не смущайтесь вы так, – лукаво подмигнул ей Государь. – О том, что вы управляете за спиной мужа, хорошо известно всем, кому это интересно.
– Вот как? И вас это не смущает?
– Отнюдь. Мне не важен пол человека, его происхождение, цвет кожи или еще что подобное. А вот умственные и духовные способности – очень даже. Вы – умная, образованная женщина, с которой приятно иметь дело. Так что не стесняйтесь. Продолжайте.
Элеонора усмехнулась, посмотрев совсем другими глазами на этого «восточного варвара», и продолжила:
– Я хочу предложить вам в жены свою дочь – Марию Анну Жозефину [39] и титул князя Империи.
– Очень лестное предложение, но… вы же понимаете, что предлагаете только то, что выгодно Леопольду. Князь-выборщик – это замечательно, но в сложившихся обстоятельствах это создаст мне много проблем. Как и ваша дочь.
– Неужели вас не прельщает высокородная юная прелестница?
39
Мария Анна Жозефина. Родилась 07.09.1683. В 1704 году ей было 21 год, Петру же 32.
– Если честно, то я вообще побаиваюсь такой крови. Вы слышали про «проклятье королей»?
– Нет, – чуть нахмурившись, ответила Элеонора.
– Чем больше влияние семьи, тем сильнее ее тянет сохранить власть внутри рода. Поэтому правители, как правило, стараются сочетаться браком со своими сестрами, кузинами, племянницами и так далее. Однако Всевышний решил пошутить и сделал так, что с каждым близкородственным браком кровь потомства ухудшается и род вырождается. Появляются уродства, тяжелые болезни и так далее. Именно это и произошло с вашими испанскими родственниками.