Царица Аттолии
Шрифт:
Аттолия знала. Она узнала о них прежде, чем мидийские корабли покинули свой порт. Корабли предназначались для патрулирования ее берегов, и она была осведомлена об их количестве, огневой мощи и численности команды. Она знала, что ее бароны так же были прекрасно проинформированы. В последнее время они притихли, как маленькие птички в кустах, увидевшие лису. Она так же знала, что мидийский Император выбрал для нее посла не только политически дальновидного, но и физически привлекательного. Ее придворным было отлично известно, что царица не терпит подхалимов и редко прислушивается к лести,
Аттолия действительно получала удовольствие от общества мидянина. Ей было приятно, что он считает ее прежде всего красивой женщиной, а не воинственной правительницей. Когда он сопровождал ее на прогулках, она безмятежно позволяла ему касаться ее руки и подходить ближе, чем это было необходимо. Нахусерех утверждался в роли обольстителя, и она от всей души надеялась, что никто не расскажет ему, как она поступила с последним из желающих соблазнить ее. Впрочем, если кто-то и проболтался, мидянин должен был только больше увериться в своей неотразимости.
Все ее служанки согласились с ее оценкой внешности Нахусереха. Царица слушала их воркование по утрам и вечерам, когда они одевали и причесывали ее. Аттолия разрешала им сплетничать, пока они не переходили границ скромности. Она наслаждалась их болтовней, хотя сама никогда не принимала в ней участия.
— Говорят, что мидиец заказал новую тунику, затканную золотом и расшитую изумрудами по вороту.
— Говорят, что у него несколько изумрудных гарнитуров, и его камердинер пришивает их на костюм, который он выбирает утром.
— Пора бы ему купить другие камни, — сказала Фресина.
Она была старшей из служанок и сидела у окна с иглой, подшивая подол на одном из платьев царицы. Она разгладила пальцами шов.
— Рубины, например, — добавила она, взглянув на свою хозяйку, чью прическу украшала тщательно вплетенная в косы лента с рубинами.
Это был смелый намек, и позволить себе его мог лишь тот, кто видел, как Аттолия улыбалась мидийскому послу, позволяла ему удерживать ее руку в ладонях и называть ее «дорогой царицей», а иногда и просто «моей дорогой».
— Или те, что лучше подойдут к его бороде, — пробормотала одна из молодых женщин.
Ее слова вызвали неловкое молчание. Служанки осторожно посмотрели на свою царицу.
— Хлоя, — сказала Аттолия.
— Ваше Величество?
— Пойди принеси мне…
— Что желаете, Ваше Величество?
— Не знаю. Подумай сама.
— Да, Ваше Величество, — прошептала Хлоя и поспешила прочь.
После ее ухода разговор перешел в более безопасное русло.
Глава 11
Весь Эддис молился, и как бы в ответ на эти молитвы ветры этезий [4] пришли позже обычного. Сунис использовал остатки своего военного флота, чтобы перевезти армию на острова для их защиты. Аттолия атаковала неустанно и постепенно закрепляла их за собой, один за другим. Мидянин нашептывал свои советы ей на ухо, и она внимательно слушала его. Она всегда умела слушать, и Нахусерех мог видеть, как воплощаются в жизнь его советы. Он был весьма проницателен, и царица это ценила.
4
Этезии — устойчивые северные ветры в Восточном бассейне Средиземного моря летом, из-за особенностей климата.
— Она знает о кораблях? — спросил Камет.
— Сомневаюсь, — ответил мидиец. — Все свои умственные усилия она тратит на своих баронов, пытаясь удержать их в узде. Она мало интересуется происходящим за пределами своей маленькой страны, и кажется, не очень ориентируется в международной политике. Я начинаю думать, что она обязана своим троном тем самым баронам, которых она подозревает в измене. Не знаю, кто еще мог привести ее к власти.
— Вы спрашивали ее о дипломатическом городке на Симорене? Этот остров понадобится нам в качестве плацдарма.
— Да. Она была осторожна и остановила меня, но со временем я смогу ее переубедить. Я смогу внушить ей, что это небольшое посольство будет использоваться исключительно для осуществления почтовых сношений между нашей дружественной империей и ее царством.
— Нам также нужно будет получить землю здесь, на материке.
— Получим, — сказал посол. — Пока нам нет необходимости спешить, но как только мы закрепимся здесь, будем стоять непоколебимо.
Когда наконец задули этезии, Сунис отозвал войска с островов, оставив гарнизоны на тот маловероятный случай, если Аттолия рискнет своим флотом в сезон ураганов. Он собрал корабли в безопасных гаванях и переключил внимание на сухопутного врага, Эддис. Аттолия сделала то же самое.
Горы защищали Эддис лучше любой армии, но и в этой защите имелись бреши. Например, Иркейский сосновый лес, покрывавший один из пологих горных склонов. Однажды Сунис уже пытался провести свою армию через лес, и Эддис пообещала поджечь деревья. Сунис ушел. Когда в морской войне наступил период вынужденного перемирия, Сунис вернулся в Иркей, сжег его сам, а затем прошел по пепелищу.
Горы со стороны Аттолии были более неприступными. Но пушки на перевале вновь остановили аттолийскую армию от нападения. Единственным проходом к горным долинам оставался каньон, старое русло Арактуса, по которому он спускался с гор, чтобы впасть в Сеперхи. Старое русло и проложенная по нему дорога были защищены воротами у подножия горы. Дополнительной защитой служили крутые берега Сеперхи, служившей естественной границей между Аттолией и Эддисом.
Не сумев ввести армию в Эддис, Аттолия отправила в горы небольшие диверсионные отряды, чтобы под покровом темноты напасть на фермы в изолированных горных районах. Многие из ферм пустовали, мужчины воевали в армии, а их семьи перебрались поближе к безопасной столице, оставив свои дома на разорение рейдерам Аттолии.
Переполненные зимой овечьи пастбища вблизи столицы ближе к весне опустели, многие стада вернулись на высокогорные луга в прибрежных провинциях, но еще больше овец было зарезано, чтобы прокормить население. В каждом храме курилась на алтарях жертвенная кровь, люди молились о дождях, которые смоют с гор их врагов, и снеге, который закроет проходы в горах.