Царица Пальмиры
Шрифт:
Таким образом Марк Александр Бритайн узнал, что Аврелиан подошел к Пальмире. Когда Зенобию захватили в плен, он Тоже узнал об этом. Ему стало известно, что Вабаллат открыл Итератору ворота города, что император казнил членов совета Десяти, среди которых было много его друзей, а молодого царя сослал в Кирену. Одним из первых он узнал о восстании Пальмиры и о ее полном разрушении.
Он испытывал при каждом таком сообщении муки беспомощности. С каждым посланием слова «если бы» все росли и росли в его сознании. Если бы только он не покинул ее! Ему и в голову никогда не приходило, что в его отсутствие может произойти такая трагедия!
Он не питал иллюзии относительно участи Зенобии, попавшей в руки Аврелиана. Разве мог император не желать ее? Ведь она — самая прекрасная, самая соблазнительная, самая умная и интересная из женщин) Интересно, думал он, сопротивляется Зенобия Аврелиану или же она наслаждается в его объятиях? Картины, которые рисовало его воображение, вызывали у него такую ярость, что он мог бы убить, но не решил, кого именно: Аврелиана, Зенобию или, может быть обоих. Кто же пал бы жертвой его праведного гнева?
Дагиан могла уже вернуться в Британию, однако предпочла не делать этого. Она считала, что Марк нуждался в ней гораздо больше, чем Аул и его семья. Она вернется на родину, но сейчас это время еще не наступило. Теперь, когда Пальмира разрушена и уничтожена, исчезло и их торговое дело на Востоке, хотя он не был разорен. Его верный Север увидел зловещие предзнаменования и продал все, чем владел Марк в Пальмире, другому пальмирскому торговому дому. Он выехал из города в Рим и благополучно переправил туда состояние Марка незадолго до разгрома Пальмиры.
Марк приветствовал его по возвращении на виллу в Тиволи.
Он почувствовал значительное облегчение, увидев, что его верный Север избежал горькой участи Пальмиры.
— Я спас твое состояние, Марк Александр, — с гордостью произнес престарелый Север. — Ах, я мог бы выручить побольше, если бы поторговался, но предчувствовал беду. Царевич Деметрий никак не хотел внять голосу разума.
Марк кивнул головой.
— Благодарю богов за твою интуицию. Север. Иначе я был бы разорен. Ведь Пальмира разрушена…
— Да, я слышал эту новость, — последовал ответ. В глазах Севера появилось грустное выражение. — Это такая ужасная трагедия, Марк Александр! Мне будет не хватать этого прекрасного города!
— А царица. Север? Что с царицей?
— Когда я уезжал, у нее было все в порядке, — последовал уклончивый ответ.
— Ты же знаешь, о чем я тебя спрашиваю, старый друг! — тихо сказал Марк.
— Марк Александр, ты же знаешь, откуда возникают слухи. Я не верю слухам, но когда я уезжал, все говорили о том, что Аврелиан взял ее в любовницы. Но почему ты спрашиваешь меня об этом? Разве ты ожидал другого?
Марк вздохнул и вышел из комнаты.
— Для нас большое облегчение, что ты покинул Пальмиру и благополучно добрался домой. Север, — сказала Дагиан. — Ты должен простить моего сына. Он очень несчастный человек.
— Я могу понять это, моя госпожа, — последовал ответ Севера. Аврелиан и его армия все ближе подходили к Риму. И с каждым днем Марк становился все более мрачным. И вот пришел день, когда императора ждали с минуты на минуту. Он сказал
— Мне нужна моя дочь! Мне наплевать, что делает эта пальмирская проститутка, но мне нужна моя дочь! Когда она родилась, я принимал ее как свою дочь, и теперь заявлю на нее свои права. Я не допущу, чтобы она росла в доме Аврелиана или с матерью, которую будет посещать император. Посмотри, что он сделал с ней! Я не позволю ему сделать это с моим ребенком! Мавия — единственное, что у меня есть.
— Ты не можешь забрать ребенка у матери, Марк! — запротестовала Дагиан.
— Она ведь твоя внучка, мама. Зная о том, как Аврелиан повлиял на Кариесу, неужели ты хочешь, чтобы и Мавию ждала та же участь?
— У Мавии есть мать, Марк. Очень сильная и мудрая мать. Пока Зенобия жива, Аврелиан никогда не сделает малышке ничего плохого. А кроме того, неужели ты действительно веришь, что царица отдаст тебе ребенка? Мне почему-то кажется, что ты не пользуешься ее благосклонностью.
— Она не имеет права судить меня! — произнес он напыщенно.
— А ты не имеешь права судить ее, сын мой. Ведь именно ты покинул ее, а потом даже не потрудился послать ей объяснения.
— Но как я мог связаться с ней, мама? Ты всегда знала, что император установил за мной слежку, и каждое письмо из этого дома перехватывали и читали.
— Марк, ты должен был отправить ей весточку сразу же, как только понял, что император непреклонен в своем желании женить тебя на Кариесе. Но ты не сделал этого. Я не виню тебя, потому что слишком много навалилось на тебя — женитьба, слежка, смерть отца. Однако Зенобия не знала об этом. Подумай, что она чувствовала, если действительно любила тебя так, как ты говоришь?
— Она должна была верить в меня, верить, что я не предал нашу любовь! — пробормотал Марк.
Дагиан засмеялась.
— Я охотно признаю, что твоя Зенобия — образец совершенства, сын мой, но даже от образца совершенства нельзя ожидать верности тому, с кем она была помолвлена и кто, несмотря на это, женился на другой женщине. Будь благоразумным, Марк!
— Мне нужна моя дочь!
— Неужели ты поставишь на Мавию клеймо незаконнорожденной? Если ты объявишь себя ее отцом и захочешь забрать ребенка, то опозоришь ее на всю жизнь. Ты сам поставишь на Ней клеймо. Даже если ты официально удочеришь ее и сделаешь членом своей семьи, она останется внебрачной дочерью царицы Пальмиры и одного из ее любовников-римлян. Какое же будущее ты готовишь для этой девочки, кто ее возьмет замуж с таким пятном на репутации? Неужели ты стал таким бездушным в своем страдании, что готов опозорить свою дочь только ради удовлетворения собственных желаний?
Он выглядел ужасно несчастным, и Дагиан стало жаль его.
— Что же мне делать, мама? — спросил он.
— Давай посмотрим, в каком положении окажется Зенобия, Марк. Возможно, к тому времени, когда они доберутся до Рима, она надоест Аврелиану. Мы ведь даже не знаем, что планирует сделать с ней сенат.
Он побледнел.
— Но не думаешь же ты, что они приговорят ее к смерти, не правда ли?
— Кто может предсказать капризы и прихоти политиков? — сказала в ответ Дагиан. — Как только им удается получить место в сенате, они начинают вести себя так, словно сами боги посадили их туда. Только когда народ начинает роптать, они спускаются со своего Олимпа. Они служат только собственным интересам. Однако если Аврелиан влюблен в эту госпожу, он может спасти ее.