Царица Савская
Шрифт:
— Разве это важно потомку наемников? Это не египтяне, а ливийцы, что захватили Египет и теперь обратят свои взоры за его границы. Они уже приняли Иеровоама, которого мой пророк, — при этих словах он поджал губы, — назвал правителем северных племен Израиля. И потому считают, что заполучили себе будущего царя. Нет. Он пожелает вернуть Гевер. Если не сегодня, то вскоре. А также долю нового флота.
— Ну так он этого не получит!
— Может и получить.
— Как такое возможно?
— Египет поставляет людей для гарнизонов
— Что же еще? — спросила я, удивляясь.
— Он знает, что ты здесь. Иеровоам пересказал ему преувеличенные истории о нашей… дружбе.
И отчего это простое утверждение заставило мои пальцы похолодеть?
Несколько дней назад я уверяла моих советников, что мне безразличны слова других. И все же отчего-то, услышав, что россказни о моей «дружбе» с Соломоном достигли Египта, я почувствовала себя так, словно весь мир решил подглядывать в мою спальню. И тем отвратительней было, что не все сплетни были преувеличением.
— Я должен быть предельно осторожен с ним, — говорил Соломон. — Египет дружит с моим старым врагом, Хададом.
Понимаешь ли ты теперь, как затруднительно мое положение? Я должен вести с ним переговоры ради наших общих с тобой интересов. Поскольку он может обратить свой взор как в сторону Гевера, так и на юг, в сторону Пунта.
Я моргнула.
— Но я сделаю все, что в моих силах, — продолжил он. — Ты мне веришь?
— Да.
Я не могла представить себе никого, кому еще доверила бы судьбу подобных переговоров. Но видеть его таким мрачным и слышать: «Я сделаю все, что в моих силах» после того, как я слышала лишь: «Смотри, как я его завоюю», было непросто.
Хадад в Араме. Резон в Дамаске. Иеровоам в Египте. Его собственные племена на севере угрожают выступить против него. Пророк его бога. Его ревнивые жены.
И этот человек — любимец Бога? Тот, о ком говорили, что ему дарована невероятная мудрость, вызывающая ревность врагов? Этот человек должен был сохранить племена, объединенные его воинственным отцом, но сделать это не силой, а убеждением, хитростью, браком — тем самым, что пугало его жрецов мнимой угрозой целостности их нации?
Я ощутила взгляд Соломона.
— В чем дело?
— Есть и еще одно.
— Что же еще? — не удержавшись, воскликнула я.
— Жена Шишака — родственница Ташере.
Я отвернулась.
Итак, Египет действительно обрел силу. И там, и здесь.
— И теперь ты не осмелишься на мне жениться, — сказала я.
— Я бы и сам не стал, — тихо ответил он. — Я не сделал бы тебя одной из сотен, как ты говорила, и не позволил бы любой жене возвыситься над твоим рангом. Это было бы неправильно. Ты царица. Моя царица. Ты первая в моем сердце.
Я вздохнула, когда он подошел ко мне и прижал мою голову к своему плечу.
— Ташере наверняка рада.
— Она потеряла отца.
Я подумала
— Я отправлюсь к ней завтра, — тихо сказал он. — Я знаю, ты будешь злиться. Но я должен.
Что я могла сделать?
— Я скоро уеду, — ответила я.
— Я знаю.
— И все же уходишь.
Он прижался виском к моему виску.
— Ташере угрожала мне отправить в Египет весть, что она здесь несчастлива и с ней плохо обращаются. Если я не приду к ней. И открыто, перед придворными, не выкажу ей особое почтение.
Я рассмеялась, коротко, резко.
— Не думала, что ей хватит наглости командовать царем.
— Шишак будет искать любой возможности напасть на меня. Иеровоам уже у него в долгу, тем большим станет долг, если наемник возведет его на трон. Мальчишку, который едва успел дорасти до мужчины, контролировать будет проще, чем царя, стоявшего много лет во главе государства.
— Что же мы будем делать?
— Я отправлю свое посольство, пошлю дары. Как принято. И сумею победить в итоге. — Но вместо уверенности в его голосе прозвучала усталость. Куда исчез автор тех строк, что мне присылали?
Если царство Соломона падет, не будет и кораблей.
Или же флот будет принадлежать другому. И что мне в таком случае делать? С кем встречаться, куда отправляться и насколько нынешний мой приезд оказался напрасен?
Нет. Он таковым не окажется.
— Конечно же, победишь, — сказала я.
На следующий день Ташере отозвала Небт из моих покоев. Девочка расплакалась, обняла нас по очереди и с опущенной головой навсегда покинула мою свиту, оставив на прощание набор для игры в Сенет.
Я начинала бояться того дня, когда Ташере решится на стычку со мной, чтобы похвалиться усилением своих позиций во дворце и в спальне Соломона, чтобы унизить меня. Я была уверена, что она так поступит. Но три дня спустя не Ташере явилась в мои покои. Пришла Наама.
В сравнении с искусно подаваемой красотой Ташере, она казалась слишком обыкновенной. Простое лицо, по-крестьянски тяжелые кости, широкий стан говорили на общепринятом языке деторождения, и я не стала спрашивать, сколько у нее детей.
Съев ровно столько, чтобы соблюсти приличия, она подалась ко мне.
— Ташере ощутила угрозу с твоей стороны и стала твоим врагом. Что делает тебя моим другом. Она считает, что победила благодаря родству с этим новым фараоном, а потому публично начала почитать Бает, богиню-кошку, которую особо чтят его жрецы. Но Ташере не самая умная женщина. Шишак бандит, а не завоеватель, не объединитель, как мой муж и, насколько я слышала, как ты. Он жаден до того, что было отдано. При угрозе со стороны египетского трона Соломон не изберет сына египтянки своим наследником.