Царица Теней: возвращение Персефоны
Шрифт:
Гермес пожал плечами.
— Никакая. Младший Эрос ранил нас стрелой при первой встрече... Это дело рук Афродиты и ничьё больше. Мой вопрос был не в том, как мы связаны? Это и так понятно. Я хочу знать, почему? Ради какой цели? Только чтобы защитить вас в храме? И всё?
Нюкта фыркнула, манерно вскинув руку.
— Полнейшая чушь! Стрелы младшего Эроса для тебя бесполезны... он же стрелял в тебя и тогда, когда ты был с Афродитой*, и когда ты просил руки Коры до её встречи с Аидом, но почему же именно с Гекатой ты остался на столь долгий срок? Скажи мне? — она подошла к нему и опустилась тёмным облаком рядом, заглянула в глаза. — Ответ в твоём сердце. Дар великого Эроса жесток и опасен, он самая великая радость и самая великая боль. Прими это и не задавай лишних вопросов, Вестник. Цени это, потому что важнее этого нет ничего ни на свете, ни во тьме.
Гермес посмотрел на Гекату и взял её за руку, когда она странно и обеспокоенно вздохнула.
— Если произойдёт худшее, то... Как это случится? — вдруг спросил он, когда Нюкта уже отошла от него.
— Быстро, — ответила Атропос. — Ты даже не успеешь понять.
***
(Начало Золотой Эпохи Богов)
Харона мучила тревога — чувство для него, надо сказать, новое и непривычное. Он связывал её с новой богиней, вошедшей в царство Теней вместе с Аидом, но серьёзной причины для этого найти не мог. Геката была прекрасна, как все Олимпийские богини, и растеряна, как любой, кто попал в незнакомое место, которое навеки должно стать его домом. Беспокоясь и одновременно не доверяя, Харон наблюдал за ней и невольно пытался сблизиться в поисках причины своей тревоги — именно поэтому он и последовал за ней в тот день. Геката вошла в грот с лечебным Лазурным источником, над которым — Харон знал — мерцает гранями Кристалл Душ, самая ценная вещь для богов и бессмертных; Геката вошла, словно кто-то призывал её под каменные своды. Харон всё понял за шаг до входа, где и замер от поразившей его догадки. Его сёстры-судьбы были там, но не троица прях, как он сам их про себя называл, а безликие двойняшки, те, кого стоило бы опасаться более всех остальных. Их голоса смутно доносились до него сквозь толщу камня, и он бесшумно подошёл ближе.
— ... Владыке нужна рядом сильная богиня, ты не согласна? — говорила Ананка серьёзно.
— Ты ничего не потеряешь, только приобретёшь, — поддерживала сестру Тюхе, судя по тону, улыбаясь, — связь, которая, возможно, и не пригодится тебе. Может статься, что мы никогда не призовём тебя.
Геката долго молчала, а затем произнесла:
— Стать по силе равной Деметре и однажды помочь вам? — Харона удивило, как глубоко и уверенно звучит её голос. — Как просто...
— Не просто, — возразила Ананка. — Мы свяжем тебя договором, по которому ты обязана будешь в нужный момент защитить нас и Мойр, твоя жизнь будет принадлежать нам, но до того ты будешь свободна и сильна, ты станешь той, кем и должна быть.
Харон хотел остановить это, хотел отговорить Гекату, и уже сделал шаг к ним, когда она сказала.
— Я согласна.
— Да будет так, — ответили Безликие Сёстры. — Ты явишься к нам, когда скипетр тёмного владыки коснётся руки хранительницы белого тополя, и тополь оживёт.
А потом была яркая вспышка, всплеск божественной энергии невиданной силы, и богиня, которой больше нечего было бояться. Это был день, когда Аид обрёл одного из сильнейших своих сторонников, а боги царства Теней могущественную покровительницу.
(наши дни)
Приторный аромат вина коснулся носа, принося ощущение покоя, но память быстро поставила всё на свои места. Геката вздрогнула и открыла глаза. Нет, Обитель Вечности не приснилась ей, не приснился и Гермес, явившийся на помощь, не приснились и Мойры. Она встретилась взглядом с Гермесом и, приложив усилия, повернула голову, чтобы взглянуть на остальных. Рядом был Дионис, чуть дальше все пять богинь судьбы успешно восстанавливали силы, объединив божественные энергии, а у самого выхода Нюкта. Геката даже допустила мысль, что ей кажется, ведь она не видела Нюкту с тех самых пор, когда та помогла ей создать уединённый уголок со своим домом, отделённый от обоих миров. Но Нюкта была самая настоящая. Древняя богиня и правда была здесь.
Не без помощи Гермеса, Геката села, вспоминая свой последний разговор с Мойрами, и вдруг ощутила прилив сил. Гермес чувствовал её слабость и помогал ей восстановиться, тратя собственную божественную энергию.
— Что ты делаешь? — она попыталась отстраниться. — Тебе нужнее... Гермес...
Они снова посмотрели друг на друга, и Геката поразилась, насколько серьёзным был его взгляд — на её памяти не было случая, чтобы он смотрел на неё с таким беспокойством, заботой и нежностью, как сейчас. А может, она просто так сильно скучала по нему, что даже самый обычный взгляд теперь показался ей особенным.
— Если моя жизнь последнее, что я могу отдать тебе, я сделаю это, — искренне сказал Гермес.
Геката почувствовала, как дрогнуло и оборвалось сердце, как затрепетало, возвращая её в первые дни их встреч. Какое-то время она ещё не верила, надеялась, что он переведёт всё в шутку. Но Гермес не шутил, и она, растроганная его словами, прикрыла глаза и, прошептав что-то похожее на ласковое «дурак», уткнулась ему в плечо. Его тёплое дыхание коснулось шеи, а аромат мелисы и мирта мягко разлился в воздухе и успокоил её.
***
Вся европейская часть материка была скрыта неведомой стихией, и даже боги-защитники неспособны были её остановить. Макс и Клесс, провожая Эроса к Эвру, отчаялись найти короткую дорогу: воздух был настолько переполнен божественной силой, что не только перемещаться на дальние расстояния, но и банально дышать было тяжело. Ихор бурлил в сосудах, заставляя делать длительные остановки. Очередная точка привала оказалась в открытом поле, где бушевала гроза, а с неподалёку протекавшей реки сильно тянуло холодом, добавляя к проливному дождю ещё и порывистый ветер. Психея умирала. В этом месте стихия влияла на всё вокруг, и божественная сила тусклым сиянием утекала из раны — Психея давно не открывала глаз, а дыхание её было слабым и прерывистым. Эрос помогал ей, питая своей энергией, и от того никак не поддерживал Макса и Клесс. Они всё понимали. Они ведь за тем и пошли с ним, чтобы защищать.
— При лучшем раскладе нам осталось сделать не больше двух перемещений, — прокричал Эрос, стараясь перебить звук завывающего ветра и дождя. Они с трудом видели друг друга, хотя стояли на расстоянии вытянутой руки. — Клессандра, ты чувствуешь что-нибудь?
Она смотрела вдаль сквозь плотную стену воды, приложив руку к глазам — вода подчинялась ей, но пока её силы были направлены на то, чтобы через дождь увидеть и почувствовать преследующую их тень. В сотнях километров от них клубилась чёрная буря, ползущая в их сторону.
— За нами тянется что-то тёмное, но я... — она перевела взгляд на Макса, — не уверена, — ей пришлось дважды смахнуть волосы назад. — Почему Анемы не здесь? Что они устроили?
— Это их защита, — ответил Макс, — отец рассказывал, что в случае божественных катастроф они отходят от дел, и стихии, подвластные им, остаются сами по себе.
— Ну, классно! — Клесс нахмурилась и снова всмотрелась вдаль.
— Сколько у нас времени? — Эрос поднял взгляд на Макса, который, убедившись, что пока опасности нет, высвободил силу и выставил защиту. Дождь сразу исчез и застучал по божественному куполу где-то наверху, ветер стих, оставаясь лишь завывающим напоминанием.