Царица Теней: возвращение Персефоны
Шрифт:
Они, каждый по-своему предчувствуя грядущие события, позволили себе немного свободы. Она, переполненная воспоминаниями, хотела поделиться с ним крупицей счастья, крупицей эмоций и чувств, которые непрерывно испытывала с первой встречи. И делилась. А он не мог отказать ей, потому что сам хотел этого, потому что во тьме его жизни она была единственном светом, персональным солнцем царства Теней, и единственной надеждой на счастье. Что бы между ними ни произошло в прошлом, что бы на самом деле их ни связывало, он по-прежнему любил её, глубоко и искренне любил.
________________________________________________
*Пеплос — женская одежда. Отличается от хитона
Глава 10. Измена
(за год до начала Эпохи Противостояния)
... Череда прощаний и разлук, тоски и счастья стали обыкновенным укладом жизни Персефоны на ближайшие века. Она и Аид постепенно привыкали к этому и становились только ближе, вопреки ожиданиям Деметры. Но времена меняются, а прошлое никогда не уходит бесследно и, как не прискорбно, возвращается в самый неподходящий момент.
Так и прошлое Аида решило вернуться к нему зелёными красками леса.
Что такое века для богов и бессмертных? По сути, те же годы и дни смертных, заключённые в кокон бесконечности бытия. Аид и Персефона были вместе уже много тысяч зим, но им обоим казалось, что они познакомились лишь вчера — их любовь пылала ровным тёплым пламенем, неугасающим, вечным и сильным. В эту осень Аид с нетерпением ждал, когда Деметра начнёт грустить, когда западный ветер Зефир прибьёт к вратам Подземного царства первый осенний листок, что значило скорое возвращение Персефоны. В этом году тоска по ней так сильно изводила Аида, что ещё немного, и он бы вышел, чтобы забрать её раньше времени.
Его тоска и печаль долетели до южных полей, где на покой собирались лесные нимфы — дриады. Все бессмертные, так или иначе связанные с живой природой, ненавидели Персефону, не желали, чтобы она возвращалась в царство Теней, и особенно не желала этого дриада Минфа. Помимо того, что жизнь Минфы замирала на долгий период с середины осени до середины весны, она ещё и утратила возможность проводить время с возлюбленным — Персефона забрала его. Когда-то давно Минфа любила бывать в покоях Владыки Аида. В его дворце, хоть и мрачном, она пряталась от земных непогод, а теперь... теперь её место заняла богиня, которая, по мнению Минфы, не заслуживала внимания ни одного царя. Она, Минфа, тоже была связана с природой, тоже могла заставить всё вокруг цвести, и пусть к богиням её не причисляли, она считала себя ничем не хуже Персефоны. Долгие годы она горевала, лишившись возможности посещать царство Теней, но чем дальше оставалась одна, чем больше думала об этом, тем сильнее убеждала себя в том, что запрет на её появление во дворце Владыки исходит не от самого Аида, а от его жены.
В этот год, дойдя до крайней точки кипения, Минфа отказалась сопровождать своих сестёр и осталась у ручья. В какой-то момент она подумала, что предпочтёт замёрзнуть здесь, чем снова пропустит часть своей жизни, которую так сильно любит. Может быть, тогда Аид одумается и придёт за ней, чтобы спасти, заберёт с собой и, наконец, прогонит Персефону из своей жизни. Слёзы Минфы упали с ресниц на поверхность воды в ручье и исчезли.
— Не плач, — властная и в то же время ласковая рука коснулась её плеча. — Не оборачивайся. Я, наконец, нашла тебя, милое дитя, и я могу дать тебе то, чего ты хочешь.
Минфа вся сжалась. Дриады поклонялись своей покровительнице, они воздавали ей хвалы ежедневно, но редко кому выпадала честь встретиться с ней лично. Боги ничего не делают просто так — Минфа очень хорошо это знала —
— А что взамен?
— Ты получишь любимого и вечное лето, вечную жизнь без ледяного сумрака сна, тебе только нужно будет в правильный момент поцеловать Владыку Мёртвых... Пусть Персефона увидит, что он ничем не отличается от своих братьев, и тогда тебе не составит труда завоевать его внимание снова.
Перед Минфой появился цветок анемона, и она поймала его в ладони.
— Как я пойму, что настал правильный момент?
— Я сообщу тебе, — сказала покровительница, склонившись к её уху. — А сейчас возьми этот анемон и носи с собой. Даже самый неприступный из мужчин не устоит перед его ароматом... Тот, кого ты так любишь, будет боготворить тебя, и ты займёшь место рядом с ним. Но помни, не позволяй цветку попадать под влияние божественных сил, иначе всё потеряешь.
Минфа прижала анемон к груди.
— Но Владыка Аид наложил запрет на посещение его царства, я не могу туда попасть.
— О, это ерунда. Найди Морфея, он поможет тебе...
Минфа ощущала присутствие огромной силы, но боялась пошевелиться, зная, как вспыльчивы и злопамятны старшие боги. Нельзя было обижать покровительницу, и нельзя было не ответить ей благодарностью.
— Я не забуду этот дар и отвечу любой помощью, на которую буду способна.
— В этом нет необходимости, — судя по голосу, покровительница улыбнулась. — Если сделаешь всё, как задумано, итог окупит все твои благодарности. В добрый путь, маленькая Дриада, помни мои слова.
Персефона ничего не знала, она была очень занята делами двух близких подруг, которые жили от измены до измены своих божественных мужей и большую часть времени проводили за тем, что выслеживали любовниц и мстили им самыми изощрёнными способами. Персефона не одобряла жестокости, но все её попытки остановить Амфитриту и Геру — особенно Геру — заканчивались ничем. Измены Посейдона и Зевса сильно влияли на неё, хотя она бесконечно верила Аиду, и не могла представить, чтобы он развлекался там с другой, пока она здесь томится в ожидании встречи. Ей виделся их мрачный тронный зал, и он в одиночестве и тоске по ней... Она знала, что он тоскует, чувствовала это сквозь пространство и время, и тосковала сама. С приближением осени тоска становилась значительнее, приносила странные мысли и неясную тревогу. На этот раз Персефона скучала по супругу так сильно, что не в силах была терпеть до первого снега, и решила отпроситься у матери.
На Олимпе творилась какая-то суматоха, и Персефона в поисках Деметры случайно столкнулась с Афродитой. Наименее желанная встреча из тех, которые только можно было представить. Они ненавидели друг друга с тех самых пор, как бедного Адониса* — их свет, их самое яркое солнце — убил на охоте Арес, обратившись в вепря. Афродита винила Персефону — она всерьёз считала, что та из ревности рассказала о новой и очень искренней привязанности Афродиты к Адонису. Но Персефона никогда не говорила с Аресом даже по менее значительным поводам и точно не ревновала. Афродита сама отдала его на воспитание, и он стал сыном, которого у Персефоны не было, человеком, скрашивающим её одиночество в дни, когда любимый супруг не мог находиться рядом. Будь у неё любовный интерес к Адонису, Аид расправился бы с ним в ту же минуту — она понимала это так же ясно, как и то, что ни она сама, ни Афродита в смерти Адониса виноваты не были. Кто-то другой, желая отомстить им обоим сразу, призвал Ареса и лишил Персефону названного сына, а Афродиту — единственной настоящей любви.