Царица Теней: возвращение Персефоны
Шрифт:
— Я ищу Деметру, ты её не видела? — Персефона начала с прямого вопроса, не желая задерживаться рядом с Афродитой дольше положенного.
Афродита смерила её взглядом. На самом деле, с тех пор как погиб Адонис, они ещё не встречались в личном разговоре, всегда избегали друг друга и старались не появляться в одном и том же месте одновременно. Персефона была наслышана о заявлениях Афродиты на её счёт и не питала надежд на примирение.
— Выползла из своей пещеры, змея? — Афродита усмехнулась. — В Подземном царстве, наверное, уже не хватает места для твоего раздутого самомнения?
Персефона стояла, расправив плечи. Она не уступала Афродите ни в чём, но и не метила в самые красивые богини — ей было достаточно, что Аид считает её самой красивой.
— Ой, — она наигранно приложила пальцы к губам, — а разве не тебе я отсыпала большую часть этого самомнения, когда ты отправила несчастную Психею ко мне?*
Афродита изменилась в лице. Она всегда злилась, когда её желание кого-то унизить работало против неё. Сегодня ситуация осложнилась тем, что перед ней был не просто кто-то, а та, кого она больше всех ненавидела.
— Я тебя... — прошипела Афродита, неожиданно для Персефоны, потянувшись к её лицу. — Смотри мне в глаза!
Персефона спокойно ушла от прикосновения, сделав шаг назад. Она находилась в числе тех богинь, которые умели сражаться, но предпочитали не делать этого без крайней нужды. С Афродитой такой нужды не было. Персефона и без того знала её слабые места: она изогнула уголок губ и взмахнула длинными ресницами, встречая гневный взгляд Афродиты. Какое же злорадное наслаждение испытала Персефона, заметив, как гнев сменяется удивлением, неверием, страхом, пониманием и принятием. Богиня Любви и Красоты, страстная и открытая, дерзкая и отчаянная менялась, стоило ей только увидеть проявление настоящей любви — она отшатнулась, словно глубины глаз Персефоны обожгли её.
— Так это не выдумки? Ты влюблена? — это прозвучало так, будто Афродита сделала какое-то значительное для мира открытие. — Ты влюблена столько веков? Я не верю... Кто в состоянии полюбить его так сильно? Как такое может быть?
— Ты мне скажи, знаток любовных дел, — ответила Персефона, стараясь не выдавать своего ликования.
— Так вот о чём говорили Мойры... я никогда такого не видела...
Персефона небрежно взмахнула рукой.
— Ну да, где уж тут... На Олимпе все так непостоянны, — она обвела взглядом аллею земляничных деревьев, в которой они стояли, и снова посмотрела на Афродиту. — Только ты лжёшь! Есть ещё одна битва, в которой ты проиграла, и ты предпочитаешь не замечать оставшейся после неё любви, потому что завидуешь. Потому что сама никогда так любить не сможешь!
— О чём ты?
— Тебе напомнить ещё раз? — Персефона склонила голову. — Психея. Смертная, взошедшая на Олимп, супруга твоего сына. Их любовь достойна быть увековеченный во статуях и храмах в мире смертных.
Афродита испытывала сразу множество чувств — она злилась и удивлялась, была тронута и разочарована, напугана и счастлива, как любая богиня, нашедшая истинное воплощение своей силы. Она не справилась с эмоциями и, в конце концов, воскликнула.
— А я тебе скажу, почему я никогда не смогу полюбить ТАК! — в глазах Афродиты появились слёзы. — Потому что из-за тебя я потеряла свою любовь. Ты убила его!
Персефона покачала головой.
— Я бы не убила того, кого считала своим сыном. Арес сделал это. Мы обе знаем, что, кто бы ни стоял за богом войны, Адонис умер от его рук... — она с сочувствием посмотрела на неё и добавила. — Века ненависти впустую, да? Как жаль, что у богини Любви ненавидеть получается лучше.
— Замолчи! — Афродита смахнула слёзы. — Нет нужды напоминать мне об этом. Ты искала мать? Она в чертогах Зевса, оставь меня, — она посмотрела вслед Персефоне, когда та, молча пожав плечами, ушла, и тихо добавила, — не забывай, что любовь никогда не бывает полностью взаимна, и проигрывает всегда тот, кто любит сильнее.
Персефона услышала её. Она стойко держала лицо, и всё-таки её беспокойство усилилось, а желание вернуться к Аиду увеличилось во сто крат.
На удивление, Деметра была в хорошем расположении духа и, не задумываясь, отпустила дочь раньше времени. Она обняла её на прощание и пожелала удачи, чего не случалось со времён вечной весны. Персефона обрадовалась — наконец-то, мать поняла и приняла её чувства, что непременно влекло за собой и принятие её брака. Больше никаких ссор, только мир, покой и семейный уют. Вдохновлённая этим, Персефона поспешила вернуться к супругу.
Царство Теней накрывал защитный божественный купол, из-за чего всем, кто хотел встретиться с Владыкой или с другими обитателями безжизненных мрачных равнин, приходилось сначала пройти через Врата царства, и только добравшись по тропе до Стикса, перемещаться дальше. Эффект защиты работал в обе стороны, поэтому даже Владыка Аид не мог мгновенно перенестись из своего дворца в чертоги Зевса на Олимп или в подводный дворец Посейдона, без промежуточной остановки у Врат.
Персефона спешила.
Забыв погладить Цербера, она пробежала по тропе, сменяя весенний цветущий наряд на тёмное платье царицы, а венок в волосах на корону, украшенную драгоценными камнями, и, растворившись в воздухе золотистым сиянием, мгновенно появилась в придворцовых садах.
Её не ждали. Это было и неудивительно, ведь она явилась за половину луны от назначенного срока. С нетерпением Персефона вошла во дворец и стала открывать все двери в поисках супруга, каждый раз представляя его удивлённое и счастливое лицо, и каждый раз натыкалась на бескрайнюю пустоту комнат. Тишина казалась подозрительной, а отсутствие прислуги — зловещим предзнаменованием. Персефона добралась до тронного зала и прошла через него в сад, где в последнее время часто заставала Аида в одиночестве. И правда, где ещё ему было скучать по ней, если не в этом месте? Персефона взволнованно улыбнулась и открыла дверь.
Первым, что она услышала, был счастливый смех её супруга, а затем тихий женский голос, что-то игриво щебечущий. Затаив дыхание, ещё не желая ничему верить, Персефона тихо пошла на голоса — ветви деревьев расступились перед ней, открывая взору их любимый уголок для бесед и отдыха. Там на зелёной траве у высокого клёна сидел Аид — он приобнимал лесную нимфу в вызывающе откровенном платье, а она шептала ему что-то на ухо, изредка касаясь носом его щеки. В какой-то момент он повернулся к ней, и их губы встретились...