Царская служба
Шрифт:
— Вы знакомы? — доктор Труханов повернулся сначала к Лиде, затем ко мне.
— Да, Федор Антонович, — подтвердила она. — Я уже помогала раньше в лечении Алексея Филипповича.
— Дважды, — добавил я. — Так что я теперь и не сомневаюсь в скором исцелении, раз уж снова попал в эти умелые и добрые руки.
— Исцелим мы вас, — доктор Труханов глянул на мой мундир, висевший возле кровати на вбитом в стену гвозде, — подпоручик, обязательно исцелим. Правильно делаете, что не сомневаетесь. Вот только добрые руки в этот раз будут другими. Лидия Ивановна у нас старшая над сестрами, и непосредственный
Ого! Лидия Ивановна, значит… Старшая сестра… Да, Лида, получается, выросла не только профессионально, но и карьеру, стало быть, сделала неплохую, раз уж доктор, чин которого соответствует не меньше, чем полковнику, зовет ее по имени-отчеству. Да уж, не я один за это время чего-то достиг…
— Вы знакомы с нашей доброй Лидией Ивановной? — спросил капитан Саблин, когда доктор и старшая сестра закончили с осмотром и покинули палату. Так, значит и для господ офицеров она тоже Ивановна. Неплохо себя поставила, прямо скажем, неплохо.
— Да, — признался я. Один раз она помогла доктору прямо с того света меня вытащить, второй раз все было попроще, но тоже без ее участия не обошлось.
— У нас тоже без ее участия не обходится, — капитан явно был доволен. — Господин старший штаб-лекарь прав, как старшая сестра Лидия Ивановна сама за нами не ухаживает, но когда она прямо на нас показывает сестрицам, как правильно все делать…
— И не говорите, Сергей Дмитриевич! — отозвался подпоручик Андриевский, мечтательно закатив глаза. — Так прямо и жалеешь, что не попал сюда, пока Лидия Ивановна простой сестрой милосердия тут служила…
М-да, хвастаться перед такими соседями поцелуем, когда-то давно нахально украденным мною у Лиды, я, пожалуй, не буду. Хоть и говорят немцы, что завистников иметь лучше, чем сострадальцев, но как-нибудь обойдусь. Нечего господам офицерам мечтать о доступности Лидии Ивановны. Кстати, надо будет как-то найти возможность поговорить с ней наедине. Вспомним прошлое, да и вообще интересно — чем она это время жила, как оказалась здесь… Возможность такая, забегу немного вперед, мне представилась. Но не сразу и довольно неожиданным образом.
А вот появление в госпитале майора государева надзора Лахвостева оказалось очень даже ожидаемым. Причем появился Семен Андреевич очень удачно — капитан Саблин и подпоручик Андриевский, находящиеся в статусе выздоравливающих, были в это время на прогулке в госпитальном саду, подпоручика Заломова увезли на перевязку, а прапорщик Демидов, уже считавший дни до выписки, вообще куда-то пропал с самого утра. Честно говоря, если бы мне сказали, что именно майор Лахвостев и подстроил все это, чтобы мы с ним могли поговорить наедине, я бы не удивился ни капельки и поверил бы в такое сразу.
— Ну что ж, Алексей Филиппович, погеройствовали и хватит, — жизнерадостным такое приветствие назвать было бы сложно. Впрочем, и сам господин майор выглядел как-то неважно. Усталостью, причем, скорее не телесной, а душевной, от него почти что пахло, да и состояние здоровья явно оставляло желать лучшего, о чем красноречиво говорили темные круги под глазами, бледность и шаркающая походка. С чего бы, спрашивается? Неужели розыск маньяка оказался таким тяжелым?
— Да, Семен Андреевич, пожалуй,
— Да никак оно не продвигается, — махнул рукой Лахвостев, явно с трудом удержавшись от присовокупления пары-тройки ругательств.
Видимо, мое удивление явственно отразилось у меня на лице, поэтому майор тяжело вздохнул и принялся рассказывать. Если изложить его рассказ вкратце, получалось, что никаких пересечений Буткевича с маньяком в бытность Буткевича губным стражником так и не обнаружено, хотя искали их тщательно и старательно, вплоть до составления расписания выходов Буткевича на исполнение служебных обязанностей и поручений, а также попыток составить списки людей, с которыми он мог при этом встречаться. Причем, как поведал Лахвостев, эту адскую работу Крестовая губная управа так до сих пор и делала, и конца-края там пока что не просматривалось.
Я еще не успел толком представить себе всю сложность положения, в котором оказалось следствие, как Лахвостев добавил, что дело наткнулось и еще на одно препятствие. Тут, впрочем, говорить можно было и об удаче, и о неудаче одновременно. Как так? А вот как…
Удачей следовало признать то, что в деле наконец-то обнаружилась фигура, вполне законно претендовавшая на звание подозреваемого. Имя Дмитрия Борисовича Парамонова, отметившегося в списке посетителей Беляковский верфей в день убийства первой жертвы — купца Пригожева, неожиданно выплыло при подробном изучении связей второй жертвы — столоначальника фон Бокта, и вроде бы даже того же Парамонова как минимум один раз видели вместе с третьей жертвой — купцом Аникиным. В случайность такого совпадения никто, ясное дело, не поверил, и господин Парамонов чуть было не стал подозреваемым. Но не стал. Не нашли его. Вообще.
«Не нашли» и «вообще» — это не значит, что не удалось разыскать оного Парамонова и задать ему интересующие следствие вопросы. Это значит, что такого человека попросту не оказалось. Человек с таким сочетанием имени, отчества и фамилии не покупал и не снимал жилье в городе. Имя не значилось ни в одной губной управе Усть-Невского в списках выданных паспортов для выезда за границу. Господин Парамонов в жизни не заплатил ни полушки налогов и никогда не учился ни в одной школе и ни в одной гимназии города. Но главное, ни один банк, ни одна ссудная и сберегательная касса не выдавали господину Парамонову денег и ни копейки от него не принимали, причем не только в Усть-Невском, но и по всему Русскому Царству. А иметь хоть какое-то отношение к торговле и промышленности, не совершив ни единой денежной операции через банк или сберегательную кассу, просто невозможно.
— Вот так, Алексей Филипович, — заключил Лахвостев. — Человека нет, а с другой стороны, вроде бы и есть. Понятно, что некто, нам пока не известный, действует под вымышленным именем.
— А нет никаких сведений, Буткевич с этим Парамоновым пересекался или как? — задал я вполне естественный в данном случае вопрос.
— Вы что же, думаете, никто о таком не подумал? — м-да, естественным вопрос представлялся не мне одному. — И это тоже в Крестовой губной управе проверяют, — разъяснил Лахвостев и грустно добавил: — И тоже пока что безуспешно.