Царские врата
Шрифт:
–Кого ищете?
–Тебя, – радостно ответила слепая старуха.
Нашарила спинку Алениной койки, ощупала рукой железный край. Аккуратно отвернула простыню, чтобы сесть не на белье – на матрац.
–Нашла тебя.
На губах дергалась улыбка.
«Безумие. Кто она?»
–Мне трудно говорить.
–По голосу тебя узнала!
Слепая протянула к ней руки. Засмеялась.
–Уйди! – бессильно крикнула старухе Алена.
А старуха смеялась. Она смеялась радостно, довольно, и все искусственные
–Тебе спасибо!
Кружилась карусель времен.
–За что?
–За то, что не убила! Нас – не расстреляла! За крестик спасибо. Я узнала тебя! Ах-а-а-а-а…
Слепая мелко дрожала, неслышно смеялась. Из затянутых бельмами глаз текли мелкие, слезы, светились в темноте.
«Чечня. Вагон. Мужик умирает. Помню. Ну да, это его жена».
–Дети выучились… У всех семьи свои… У меня – внуки… Спасибо тебе: пощадила!
–Перестань. Хватит причитать. Тебя спасла, а других убивала.
Старуха поправила на голове лихо накрученный тюрбан. Золотые зубы тускло горели во рту. Алена медленно отвернула лицо к стене. «Ты снишься мне. Надо послушно глядеть все сны, не просыпаться».
–А у тебя родня кто есть?
–Сын.
Слепая старуха, кряхтя, поднялась с ее койки.
–Возьми ему!
Усилие поднятой руки. Протянутой ладони.
–Дай.
Слепая положила в ладонь Алены медную птичью лапку креста.
Мария на койке в углу, у окна, бессонно, беззвучно бормотала древние забытые слова.
Стоял перед ней весь в крови. Израненный.
–Отделали же они Тебя, – сказала Алена тихо. – Я послужу последнюю службу вместе с Тобой. Хочешь?
И Он сказал ей:
–Хочу. Я к грешникам пришел…
–Я к Тебе пришла, чтобы любить Тебя, – перебила она Его.
Шагнула к Нему:
–Обопрись на плечо мое. Ты весь пулями прошит, гляди… – Она прикоснулась к окровавленным рукам, к животу. – Раны здесь… здесь… и здесь. Они стреляли в Тебя!
–Тело – это ничто, – сказал Он, радостно глядя на Алену. – Тело живо лишь духом одним.
Подался вперед, чуть не упал – и уцепился за ее плечо, привалился всем кровоточащим торсом, впалым животом к ее боку. И она приняла на себя всю тяжесть Его.
–Пойдем, – сказала тихо, нежно. – Пойдем, начнем последнюю службу нашу. С чего начнем?
–Будем петь вместе. – Он поднял залитую кровью голову, поглядел на нее. Рядом со щекой Алены горела пожаром его грязная, в пятнах крови, в терниях щетины щека. – Я начну. А ты подпевай.
Вдохнул воздух. Запел хрипло, чуть слышно:
–За людей… за всех людей!.. Погрязших в безумстве, утонувших во лжи… Молимся, и любовью сердца свяжи…
–И любовью сердца свяжи… – пела Алена.
Взяла
И так Он весь висел на ней – тяжелый, высокий, мокрый от крови, с торчащими локтями и ребрами, нагой, лишь с вымокшей в крови грязной повязкой на узких бедрах.
–Больше не надо, не надо больше убивать, иди и всем скажи… Пусть выбросят в пропасть пушки, ружья, пули, ножи…
–Пули, ножи… – пела Алена.
Ее лицо надвое рассекала последняя улыбка.
–Давай встанем на колени, – шепнул Он ей. – Так будет лучше. Так и тебе будет легче. Что ты Меня держишь, ты же устала уже.
–Я не устала. Но давай как Ты хочешь.
Они оба – она изо всех сил поддерживала Его, и ладони ее стали липкими от крови Его – медленно опустились на колени. Алена обняла Его, обхватила его грудь. Прижалась головой к Его шее, и Он улыбнулся.
–Ты так любишь Меня, – сказал он тихо. – Я счастлив.
–Я тоже.
–Повторяй за Мной: Я солдат на последней войне, на последней войне. Пусть Я умру и не воскресну уже – но вы помните обо Мне. Пусть Я умру навеки! Пусть вытечет кровь Моя, как вода…
–Как вода… – пела Алена.
–Но пусть после Моей настоящей смерти вы воевать не будете никогда…
–Не будете никогда…
Протянул руки. Сильнее навалился на Алену. Она поняла – Он вот-вот упадет.
–Ложись грудью мне на спину, – сказала она. – Так я буду хорошо держать Тебя. Ты будешь лежать на мне.
–Хорошо. Вот так?
Они оба стояли на коленях на острых, белых камнях.
–Тебе камни впиваются в колени…
–Тебе тоже.
–Тебе больно?
–Мне больно. И счастливо. Ведь это наша с Тобой последняя служба. Мы в последний раз послужим людям. И уйдем от них.
–Что мы сейчас им споем?..
Он судорожно глотнул воздух, полный гари и каменной пыли. Далеко, с перевала, налетел холодный ветер, опахнул все Его пылающее от тысячи ран тело.
–Пой за Мной. Пой, как Я пою. – Он прижал к Себе рукой Алену – так муж прижимает к себе, обнимая, жену. – Примите в последний раз израненное тело Мое! Выпейте кровь Мою! Пусть Я не вернусь к вам больше – во имя жизни вашей Я бессмертие Свое отдаю…
–Бессмертье Свое отдаю… – пропела Алена.
И вдруг ее сердце будто кто накрыл черной, слепой тряпкой. Она поняла.
–Как! – крикнула она и обернула к Нему изумленное лицо. – Ты уже не придешь к нам, как обещал? Никогда?!
Он улыбнулся:
–Я последний раз, здесь, в горах, приношу Себя в жертву людям. Пусть съедят тело Мое. Пусть выпьют всю Мою кровь. Но пусть больше никогда, никогда…
–Что – никогда?!
Алену колыхала неистовая, последняя дрожь.
–Больше никогда, никогда… истинно, истинно говорю тебе, любимая, милая моя…