Царствие Хаоса
Шрифт:
А потом голос возвращается.
СЕЙЧАС.
Нет. В животе словно что-то обрывается. В голове пульсирует боль.
СЕЙЧАС.
Нет, пожалуйста…
Но больше он ничего не может ни сказать, ни сделать. Если Бог может проявить себя в его разуме, Бог может проявить себя и в его теле, и Он проявляется в его теле сейчас, и орет СЕЙЧАС, хотя Он уже направляет движения мальчика. В квартире Пии Роберт взял электрический нож — со стола, где оставили его родители Пии. Роберт не помнит, как брал нож, но он здесь, в его руке. Гравий и песок хрустят под его сапогами, когда он делает шаг.
Раньше
Его очки падают, он утробно рычит, бросается вперед и…
…и Пия открывает рот и кричит, и через ее тело течет энергия, вырывается из ее рта мощной и страшной силой рева, и непонятная жаркая сила вырывается из ее глаз…
…и поднимает в воздух мальчика Роберта и бросает его вверх и назад…
…и Пия поднимает руки, изумленная тем, что она сделала…
…и мальчик Роберт исчез, упал через край в горячие земли, за стену мира…
И девочка Пия падает, трепеща, опускается на колени — ее руки дрожат, плечи трясутся, дергаются мышцы бедер. Бог начинает говорить, и она тотчас же скорбит о молчании, тотчас же стремится к прежней глухоте и старому тихому миру…
Но слишком поздно: Бог уже заговорил.
И Бог говорит: ТЕПЕРЬ ТЫ ОЧИЩЕНА, И ТЕПЕРЬ МИР МОЖЕТ НАЧАТЬСЯ.
МЕГАН АРКЕНБЕРГ
Меган Аркенберг живет и пишет в Калифорнии. Ее рассказы публиковались в «Lightspeed», «Asimov's», «Strange Horizons» и других изданиях. Издает журнал «Mirror Dance».
Закат музыкальных машин
Перед лицом рока все дискотеки — рок-дискотеки, любит повторять Клауд. Он обычно подмигивает мне, когда это говорит, перекрикивая рев музыкальной системы на складе или стоя снаружи у пожарной лестницы и прокалывая фольгу блистерной упаковки кончиком карманного ножа. Сомневаюсь, честно говоря, что конец света имеет что-нибудь общее с оглушительно громкой музыкой и эйфорией от таблеток сомнительной легальности. В моем понимании конец света — природная стихия, вроде ливня или урагана. Некоторые успевают забраться повыше, а таких, как мы, смывает в канаву и крутит в водовороте с листьями и окурками. Но если нас и увлекло потоком, это еще не значит, что мы не сумеем выбраться.
Возьмите, к примеру, хоть Клауда. Прямо сейчас он плывет к музыке, словно лодка по открытой воде, — закрыв глаза, воспаряя от наркотика, названия которого мне не выговорить. Он оклеил стену склада пузырчатой пленкой, и теперь лазерные лучи и светодиодные огоньки музыкальной системы превращают пустые ячейки в миниатюрные зеркальные
6
Построк — музыкальный жанр, экспериментальная форма рок-музыки, возникшая в 90-х годах.
Сегодня весь мой ужин — это чуть теплый растворимый кофе и половинка сломанной сигареты, которую мы с диджеем Меме курим, передавая друг другу, на крыше музыкального фургона, пока остальная часть команды разгружает и собирает динамики, световые дисплеи и бензиновый генератор в красной квадратной раме. Название группы — «Пейдей», что значит «получка», и Меме говорит, что это забавное совпадение. Меня, Фриду, они зовут «Фрайдей», что значит «пятница». Пятница — день получки. Ага, отвечаю, обхохочешься.
Не в этом смысле забавное, говорит Меме.
Меме улыбается мне; ее короткие коричневые пальцы в кольцах с финифтью и с облупленным ярко-синим лаком на ногтях скользят по пульту похожей на орудийную башню платформы на крыше фургона. Зеленые и сиреневые лучи проносятся надо мной, пульсируют, проносятся обратно, а Клауд берет мои руки в свои, сплетает свои пальцы с моими. Сиреневый свет танцует на фольге и пластике за его спиной. Мой взгляд падает на шов между бетонных плит в углу склада, где звуковая машина творит свое волшебство.
Я замечаю его слишком поздно: оранжево-коричневый луч, скользящий вниз по стене. Потолок над ним провис, отстал, как заусенец от ногтя, приоткрыв тонкую полоску неба. Дождевая вода уже бороздит ряд глубоких меловых потеков вниз по бетонным плитам, в полу — ямки размером с полдоллара, высвеченные внезапной пульсацией стробоскопа. Музыка воет, руки Клауда холодны как лед. Меме скалится, словно череп. Я ору, но уже слишком поздно: с грохотом товарного поезда провисший лист потолка отпадает, валится на звуковую систему и впускает водопад кислотного дождя.
Тишина, потом пронзительный крик.
Добро пожаловать на конец света.
В первый раз я замечаю граффити перед домом Ванессы, и если вы верите в предзнаменования, то, полагаю, это оно и есть. Ядовито-желтая спрей-краска, цвет предостерегающих знаков и полицейских лент. Изогнутая, лежащая на спине буква «С» нарисована на квадрате коричневого пластика, в котором, приглядевшись, я опознаю крышку мусорного бака. Пластик разъеден дождем, как будто кто-то жевал его по краям, и, полагаю, это тоже род предзнаменования. Не знаю, дело в форме, цвете или яркости, но рисунок мне режет глаза и вызывает такую сильную тошноту, какую не удалось вызвать даже вчерашнему похмелью.