Царство искушения
Шрифт:
— Ничто не должно мешать, Алекс. Ты ведь сам этого хочешь, да? Подумай, какие будут ощущения, когда ты окажешься внутри меня... — Она приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо: — Давай, войди в меня! Алекс, пожалуйста!
Когда они оба сорвали с себя одежду, так что больше им ничего не мешало, и Алекс продолжал целовать ее, Мерроу подумала, что победила.
Но когда он положил ее на узкую кровать и лег рядом, он перестал целовать ее и, обхватив лицо ладонями, отвел назад ее волосы и заглянул ей в глаза.
Она попробовала притянуть его голову поближе.
— Нет. Посмотри на меня.
Он нежно взял в руки ее грудь, лаская большим пальцем сосок и заставляя ее тело покачиваться в такт его движениям.
— Посмотри на меня, — снова произнес он. Мерроу почувствовала нарастающее в груди раздражение. Он всегда управлял ею. Откуда в нем подобная жажда власти? Он что, до сих пор не понял, что она не из тех женщин, которыми можно командовать?
Когда она попыталась снова дотронуться до него, он завел руки ей за голову и требовательно спросил:
— Ты не можешь посмотреть на меня?
Она закрыла глаза и прикусила нижнюю губу.
— Почему ты что-то от меня постоянно скрываешь?
— Алекс... — сквозь зубы выдавила она, когда его рука легла между ее ног.
Он принялся гладить ее, наслаждаясь силой ее ответной реакции.
— Ты очень сексуальна. И мне это нравится. Ты всегда готова меня принять!
Она подавила яростный стон возмущения.
Введя палец поглубже, он продолжал шептать ласковые и возбуждающие слова.
— Даже когда ты пытаешься скрыть от меня свои мысли, твое тело никогда не лжет...
Его дыхание щекотало ей ухо.
— Посмотри на меня, О'Коннелл.
Она лежала с закрытыми глазами и громко стонала сквозь сжатые зубы, пока ее тело сотрясалось от мощных спазмов вершины страсти.
Алекс слегка приподнял голову и удивленно сказал:
— Ты меня восхищаешь. Я ведь едва дотронулся до тебя.
— Я говорила тебе, что не могу больше терпеть. — Она открыла глаза и хмуро посмотрела на него. — Со мной никогда еще такого не было. Мне казалось, что я умру, если мы немедленно не займемся любовью. Не думаю, правда, что все это результат занятия тантрическим сексом. Просто мы с тобой давно не занимались любовью.
Она хотела опустить руки, но он удержал их.
— Нет, не опускай. Я еще не закончил.
Не успела она возразить, как его губы сомкнулись на ее соске. Как это ему удавалось управлять ее телом. Уже через несколько минут она вновь металась на узкой кровати от нахлынувших острых ощущений. И опять с одной стороны ей хотелось прекратить эту агонию, а с другой — чтобы она подольше не кончалась.
Алекс поцеловал ее в живот и развел рукой ее ноги.
Мерроу тут же забеспокоилась.
— Алекс, ты что собираешься делать?
Продолжая целовать ее живот, он посмотрел на нее сияющими глазами.
— А помнишь, ты попросила меня об этом. И эта просьба целую неделю не выходила у меня из головы. Я просто собираюсь выполнить свое обещание. И потом, это тело больше не принадлежит тебе, оно мое, и я могу делать с ним все, что мне заблагорассудится.
— Алекс, ты не можешь просто... о-о-о... — Она хотела сказать, что он не может владеть ею, как бездушным предметом, но едва он прикоснулся к ней своим языком, как она сразу сдалась на милость победителя. Из ее горла снова стали вырываться громкие страстные стоны. Этот мужчина — самый настоящий волшебник!
По ее телу одна за другой бежали волны нарастающего наслаждения. Это были ошеломляющие ощущения.
— Прекрати! Нет, не останавливайся. О боже!
Алекс снова довел ее до высшей точки наслаждения, и она громко застонала.
Она проиграла! Полностью и бесповоротно. Тот миг, когда она согласилась впервые лечь с ним в постель, стал началом ее конца. Мерроу больше нет — есть женщина, влюбленная по уши в Алекса. Что же станет с ней, когда он уйдет и оставит ее одну! Она это не переживет. О боже, ей стало вдруг так страшно, что она едва не разрыдалась от жалости к самой себе.
Из последних сил Мерроу боролась с подступающими слезами. Ей не хотелось плакать перед Алексом. Она не позволит себе так унижаться перед ним! Она никогда не сможет сказать ему, что... любит его. Больше себя, больше своей работы, больше жизни! Она признается ему в любви, а он скажет в ответ: вот кончится наша совместная работа, и мы расстанемся.
Голос Алекса зазвучал близко и требовательно.
— Посмотри на меня, О'Коннелл.
— Не могу.
Кровать под ней стала слегка раскачиваться, когда он медленно, очень медленно вошел в нее.
— Алекс, прошу тебя... — Голое ее задрожал.
У нее путались мысли, но она понимала, что они в чем-то одинаковы. Она могла довести его до крайней степени наслаждения так же быстро, как и он ее. Она чуть сжала мышцы, и он сразу застонал.
— О'Коннелл, ну когда же ты на меня посмотришь!
Она улыбнулась, собираясь с силами, чтобы помучить его в отместку за доставленные ей неприятные ощущения. Хотя он даже не догадывался о них и был абсолютно уверен, что доставил ей лишь одну радость и удовольствие. И наконец открыла глаза.
Алекс раскраснелся, губы его были приоткрыты, и он прерывисто дышал. Он выходил из нее и со стоном входил обратно, ощущая умелую игру ее внутренних мышц.
Мерроу сильнее ухватилась за спинку кровати, согнула колени и уперлась пятками в матрас. Она прерывисто дышала. Ее тело сотрясалось от нового приступа страсти.
Ей не следовало открывать глаза. Не следовало смотреть на его красивое лицо. Как же сильно она его любит!
Но тут все мысли стремительно куда-то исчезли. Ее захлестнула волна удовольствия, унесшая с собой и напряжение, и боль.