Царство Золотых Драконов
Шрифт:
Один из синих воинов отдал приказ, и женщина со шрамом на мгновение забыла о том, что маленькие рабыни должны её слушаться. Она разложила по нескольким мискам содержимое из чёрного, висящего над огнём, горшка и протянула их мужчинам. По очередному приказу главного, женщина с дикой неохотой, но всё же обслужила пленниц.
Надя получила жёлтой меди ковш, где дымилась серая каша на кукурузной муке. Волна чесночного запаха сильно ударила в нос, отчего девочка едва смогла сдержать резкий скачок пищи, чуть не вышедший из желудка наружу. Нужно питаться, решила она про себя, потому что для дальнейшего
– 9 –
Бороб'a
Луна спряталась за снежными вершинами, и только тогда огонь в пещере превратился в кучу пылающих углей вперемешку с золой. Надсмотрщица сидя храпела, не выпуская кнута, с открытым ртом и нитью стекавшей по подбородку слюны. Мужчины с голубоватой кожей растянулись на полу и так же спали. Только один из них с допотопной винтовкой в руках стоял на страже у входа в пещеру. Лишь один фонарь смутно освещал всё место, рисуя зловещие тени на образуемых скалой стенах.
Они связали лодыжки пленницам кожаными ремнями и выдали четыре плотных шерстяных одеяла. Прижатые друг к другу и едва накрытые одеялами, несчастные девочки пытались как-то себя согреть. Измотанные плачем, уснули все, за исключением Пемы с Надей, которые выкроили момент и стали шептаться.
Пема рассказала подруге всё, что знала об ужасной Секте Скорпионов, как её члены крали девочек и насколько дурно с ними обращались. Вдобавок отрезали язык тем, кто разговаривал больше положенного, и обжигали ступни намеревавшимся сбежать.
– Я не собираюсь оканчивать свою жизнь в лапах этих ужасных людей. Предпочитаю убить сама себя, - пришла к выводу Пема.
– Не говори так, Пема. В любом случае, лучше умереть, хотя бы предприняв попытку сбежать, нежели вот так вот – не борясь за собственную жизнь.
– И ты полагаешь, что можно отсюда сбежать? – возразила Пема, указывая на спящих воинов и на стражников у входа.
– Выкроим момент, чтобы это сделать, - уверила Надя подругу, ощупывая лодыжки, опухшие от оков.
Спустя некоторое время утомление сразило и их, отчего обе задремали. Так прошло некоторое время, и Надя, никогда не имевшая часов и привыкшая лишь прикидывать, сколько сейчас времени, предположила, что в данный момент, должно быть, два часа ночи. Внезапно, повинуясь лишь инстинкту, девочка уловила – что-то пошло не так. И даже кожей ощутила, как в воздухе изменилась энергия, отчего та, встревоженная, выпрямилась во весь рост.
В глубине грота на взлёте промелькнула какая-то тень. Глазами Наде не удалось уловить, чем именно она была, однако своим сердцем увидела Бороб'y, с кем практически никогда не разлучалась. Испытывая огромное облегчение, девочка поняла, что всё данное время её маленький друг тайно следовал за теми, кто взял их в заложники. Тогда крайне быстро лошади остались позади, а вот обезьянке удалось идти по следу за своей хозяйкой, и обстоятельства сложились так, что животное, в конце концов, вышло к самой пещере. Надя желала всей душой одного – хоть бы Бороб'a, увидев хозяйку, не издал радостный вопль,
Бороб'a попал в руки Нади ещё новорождённым, когда девочке исполнилось девять лет. Тогда обезьянка была маленькая, и хозяйке пришлось кормить её с помощью пипетки. С тех пор они никогда не разлучались. Обезьянка росла при девочке, отчего обоим удалось дополнить друг друга так, что могли предугадывать взаимные ощущения. У них был один на двоих язык жестов и намерений, а также шёл в ход и язык животных, что со временем выучила Надя. Обезьянка, должно быть, почувствовала предупреждение хозяйки, потому что к ней так и не приблизилась. Скорее наоборот, осталась на месте и спряталась в тёмном углу, замерев на продолжительное время, оглядываясь по сторонам и в ожидании прикидывая, насколько велик риск.
Когда девочка уверилась, что никто не заметит присутствие Боробы, а также нисколько не изменился храп надзирательницы, то издала тихий свист. Только тогда животное стало медленно приближаться, продвигаясь не иначе как по стенке, ища защиты у теней до тех пор, пока не вышла на место, откуда смогла ловко прыгнуть на шею своей хозяйки. На обезьянке уже не было детской парки – двигаясь рывками, она порвала ту в клочья. Лапки-ручки вцепились во вьющиеся волосы Нади, а морщинистая, крайне взволнованная и не издавшая ни звука, мордочка потёрлась о шею.
Надя подождала, пока обезьянка успокоится, и поблагодарила ту за верность. Чуть погодя хозяйка шепнула на ухо очередную команду. Бороб'a тотчас послушался. Ускользнув от неё так же тихо, как и явившись, животное приблизилось к одному из ныне спящих мужчин и своими ловкими тонкими лапками, проявив потрясающую точность, вынула у того из-за пояса кинжал, который и отнесла Наде. Затем села впереди, внимательно наблюдая за тем, как девочка разрезала сковывавшие лодыжки ремни. Кинжал был заточен столь искусно, что не составляло никакого труда это сделать.
Едва освободившись, Надя разбудила Пему.
– Вот и настал момент побега, - на одном дыхании проговорила та.
– И как ты думаешь пройти мимо перед охраной?
– Не знаю, там посмотрим. Шажок за шажком.
Однако ж Пема не позволила той перерезать оковы и со слезами на глазах прошептала, что не может уйти.
– Слишком далеко мне не уйти, Надя. Посмотри, как я одета, в этой обуви я не смогу бегать, как ты. Если пойду с тобой, нас обеих непременно поймают. У тебя в одиночку больше шансов на то, что наше спасение рано или поздно удастся.
– Ты с ума сошла? Я не могу уйти без тебя! – прошептала Надя.
– Ты должна попытаться. Добудь где-нибудь помощь. Я же не могу бросить других девочек, отчего и останусь с ними, пока ты не вернёшься к нам с подкреплением. Иди сейчас же, пока не стало слишком поздно, - сказала Пема, снимая куртку и окутывая той Надю.
В девочке было столько решимости, что Надя не позволила себе передумать. Подруга ни за что не оставит других девочек. Также было невозможно увести их с собой, потому как у всех не получилось бы уйти незамеченными; в одиночку же ей, возможно, и удалось бы так поступить. Обе наскоро обнялись, и Надя крайне осторожно поднялась на ноги.