Цель вижу! Дилогия
Шрифт:
– А у него что, какие-то особые таланты, Сережа?
– Цыганчонок он, Зоя Павловна… Только-только восемнадцать исполнилось малому, а он уже на фронт попросился… Хотя… Думаю врет, стервец… Не меньше, чем на год врет!.. Поди их разбери этих цыган - все смуглые, да курчавые.
– И тут полковник ухмыльнулся какой-то своей мысли.
– И вороватые…
– А в чем таланты-то?
– Так он, цыганская его душа, как немцы его табор расстреляли в 41-ом под Хутор-Михайловским, так к партизанам и подался… Вот так на Украине до 44-го в бригаде генерала Ковпака и пропартизанил…
– Ничего себе «малец»!
– Удивилась старшина.
– Так у него же, наверное, должно…
– Трижды ранен был… - Опередил ей с вопросом полковник.
– И каждый раз из тыла в «ковпаковскую» бригаду возвращался… Я уж тоже спрашивал для чего… Так знаете, что он ответил? Что, мол ехал воевать туда, где его родной табор полег… Мол, к родне поближе… У него же, Зоя Павловна, у мальца-то этого сопливого «Красная Звезда», две «Отваги» и «Партизану Отечественной войны» 1-ой степени! Во как!
– Хорош ординарец!
– Вот потому-то его Карпин и хотел к себе в разведку забрать.
– А ты-то что, Сережа?
Полковник как-то странно потупил взгляд, а потом проговорил:
– Жаль мальца стало… Ведь врет, что ему уже восемнадцать… Цыгане вообще не имеют таких документов… А он же… Пацан еще совсем!.. Хоть и успел провоевать целых три года… Вот и взял его к себе в ординарцы… Зато он тут уже всех штабных на уши поставил!..
– Улыбнулся полковник Николаев.
– То ножи мечет в цель, то обозных ездовых учит с лошадьми обращаться… А недавно где-то в трофеи гитара попала, так ее специально для Яшки из штаба дивизии привезли! Представляете, Зоя Павловна?!! Такие порой концерты устраивает, что ах душа поет!.. Одно слово - цыганчонок!
– А награды свои чего ж не носит-то, как положено?
– Да я уже его за это наказывал даже… - Ухмыльнулся комполка.
– Не получилось… Кремень-парень оказался… Говорит, что у партизан - это одно, а на фронте - совсем другое… Мол, если заработаю и здесь, так буду носить все, а если нет, то и незачем…
И в этот момент в дверь полковничьего кабинета опять постучали:
– Разрешите, товарищ полковник?
В дверном проеме показалась фигура ординарца с большим подносом в руках…
– Чай, товарищ командир!
Нет… Это было что-то совершенно неимоверное!..
И полковник, и старшина смотрели на это чудо широко раскрытыми глазами…
На огромном серебряном подносе стояло все, что должно было присутствовать при настоящем, светском чаепитии: серебряная розетка с варением, серебряная вазочка с баранками, серебряный заварной чайничек, и такой же, серебряный чайник побольше, под кипяток. Хрустальные, знаменитого Богемского стекла вычурные стаканы покоились в серебряных подстаканниках… В серебряной сахарнице белели большие куски колотого рафинада, который можно было класть в стаканы… Серебряными щипчиками, а размешивать вычурными серебряными ложечками…
– Разрешите?
– Проговорил ефрейтор, довольный произведенным эффектом, и водрузил все это на стол.
– Разрешите идти?
– Так!
– Обрел, наконец-то, начальственный голос комполка.
– А ну-ка стой, ефрейтор! Доложи-ка мне теперь, товарищ ефрейтор, откуда ты все это спер, цыганская твоя душа!
– Никак нет! Не спер! Это честно завоеванные трофеи, товарищ полковник!
– Яшка встал по стойке «Смирно!».
– Этих трофеев еще вчера небыло!
– Полковник грозно свел брови на переносице.
– Мародерствуешь? Под трибунал захотел?!!
– Так то еще вчера было, товарищ командир… - Ухмыльнулся ефрейтор, и сверкнул озорными глазами.
– А сегодня утром… Мужики же фольварк брали… Вот и я рядом пристроился…
– Так ты что, без моего разрешения в бою участвовал?!
– Полковник уже понял что произошло.
– А че среди ночи просто так в штабе торчать… Я тоже прогулялся… Маленько кости размял… А то засиделся уже здесь… Вот и нашел это в хозяйском доме… А чего, товарищ полковник?!! Нужная же вещь!!!
– Паренек округлил глаза.
– Мне ж самому ничего этого не надо-ть… А так, глядите, и полдня не прошло, как уже пригодилось!.. А надо будет, так и десяток генералов угостить чаем не стыдно будет… Я ж только за ради дела пекусь!
И в этот момент «Золотая» не удержалась и прыснула в кулак…
– Я тебе, морда твоя воровская, этот сервиз серебряный еще припомню!
– Комполка потряс перед носом ординарцы крепким кулаком.
– Двое суток ареста!!!
– Есть!
– Лихо козырнул ефрейтор и весело сверкнул глазами.
– Иди с глаз моих долой!
– Проговорил полковник и отвернулся.
А когда за солдатиком закрылась дверь, старшина проговорила тихо:
– И что? Посадишь его на «губу», Сережа?
– Ага… Посадишь его… Засранца такого… Везде поспевает… Я теперь, за эти два месяца, как он у меня ординарцем стал, без него, уже как без рук… Да и не за что же сажать! Ведь он не украл весь этот сервиз, а прихватил с поля боя, как заработанный трофей!.. Да и не спрятал его в свой «сидор», а вон, на командирский стол поставил… Гаденыш! Получит у меня по первое число за свои похождения!
Морозова взяла хрустальный стакан в подстаканнике, и как-то, совсем уж не по-военному проговорила:
– А ведь здорово получилось!
– И посмотрела на полковника.
– Смотри, какая красота, Сереж!
– Ага… Получит он у меня еще… За красоту, за эту… …Они неторопясь пили душистый чай, и вели самые обычные разговоры… А старшина терялась в догадках…
И, наконец, не выдержала:
– А ты зачем меня вызывал-то, товарищ командир?
Полковник Николаев с хрустом раскусил сухую баранку, прожевал ее медленно, словно собирался с мыслями, и проговорил:
– Тут вот какое дело, Зоя Павловна… Этот бой сегодняшний… Мне сам комдив Денисенко два часа назад звонил… Тот «эсэсовский» полковник, которого в фольварке в плен взяли, очень «жирным гусем» оказался! Дивизионная контрразведка всем скопом аж до потолка прыгает от радости, от тех сведений, которые он уже успел рассказать…
При упоминании контрразведчиков в лице Морозовой что-то изменилось, но комполка этих изменений не заметил:
– Да ко всему еще и столько золота в рюкзаках!..
– А я-то тут причем, Сережа?