Цель вижу! Дилогия
Шрифт:
– Я здесь, тетя Зоя!..
– Через секунду перед ее глазами возникло вспотевшее улыбающееся цыганское лицо.
– Ну и дали же мы им жару!
– Помоги подняться…
– Зачем? Вы лежите себе… Тут из четырех, еще всего одна баррикада еще сопротивляется… Пять минут, и ее сметем… Уже полковые пушкари на подходе!
– Поэтому и помоги!
– Проговорила Зоя строго.
– Быстрее, Яша! А то пожгут наших артиллеристов почем зря!.. Давай, быстрее!!!
Ничего не понимая, ефрейтор подхватил Морозову под мышки, и поставил на ноги.
– Винтовку! Дай мне винтовку, ефрейтор!!!
А когда Зоя взялась рукой за цевье…
…Этому феномену уже давным-давно было уделено огромное внимание, и о нем уже бесчисленное количество раз и писали, и рассказывали, а вот природу его понять никто так и не сумел…
Бывало так, во время той войны, что летчики, уже будучи смертельно раненными в воздушном бою или подбитые зенитчиками, доводили свою расстрелянную машину до родного аэродрома, сажали ее, и… Умирали на руках своих товарищей…
Просто было слово «Надо!»…
Надо было закончить бой, и вернуться на базу…
Да и не только летчики… И танкисты… И разведчики…
Настоящие воины забывали слово «боль», когда главнее него вставало слово «Надо!»…
…Старшина Морозова, превозмогая боль и головокружение, шагая медленно, словно в бреду, направилась к угловым комнатам дома…
Да вот только путь этот…
Видимо теперь, оставшись на площади без поддержки обоих своих снайперов, немцы сосредоточили по окнам дома пулеметный огонь, понимая, что разведчики, взявшие площадь в полукольцо и стрелявшие по баррикадам сверху, из окон домов, угроза для «защитников» куда как более серьезная, чем наступавшая по узким улочкам пехота. Все-таки два родных «Дегтяря», и одиннадцать трофейных MG-34 в умелых руках - страшная сила!.. Вот они и огрызались злыми очередями по окнам домов, пытаясь эти, неведомо для них, откуда появившиеся, пулеметы, заставить замолчать…
Пули визжали вокруг, как потревоженный осиный рой, влетали в окна, и разбивали в щепы жалкие остатки той старинной мебели, которую не использовали для баррикад. А иногда в разбитые оконные рамы влетали и огненные оранжево-красные шмели трассеров, впивались в стены, и откалывали от них огромные куски штукатурки…
Грохот ожесточенного боя, пыль, дым и гарь вокруг…
А старшина словно и не замечала всего этого смертельного хаоса…
Зоя просто шла, как в замедленной съемке, к тем трем окнам угловой комнаты, что нависали над дорогой, а в ее мозгу, словно занозы, застряли всего две мысли:
«…Сейчас надо снять «фаустпатронщиков», иначе они просто подожгут тягачи наших пушкарей… - Думала она, и брела к окнам, словно в тумане.
– А потом, когда все это закончится, я найду Марьяну, и увезу ее к себе, в Киев… И мы будем жить с ней… Долго и счастливо… И без войны…» …Воздух был тяжел от того металла, что летал сейчас в нем! Он словно сгустился, и превратился в кисель… Страшное смертельное пойло…
Но…
Странное и необъяснимое происходило прямо на глазах у Яшки-цыгана, строчившего из окон по площади, и иногда поглядывавшего через плечо на старшину Морозову - Зоя шла к дальним окнам не пригибаясь, в полный рост, и…
Ее не задела, не ужалила, больше ни одна пуля!..
Ефрейтору даже казалось иногда, что он видел, как шевелились волосы на ее голове от «сквозняка» пролетевшей в сантиметре пули, но Морозова продолжала идти дальше, как мессия шел по воде…
И разбитной цыганенок, глядя на нее, и на то, как Зою облетали пули, даже перекрестился, уверовав на секунду в ее святость… …Зоя была уже совсем близко к своей цели, когда там, за окном… …Где-то, со стороны дороги, по которой шел к площади стрелковый полк полковника Николаева, ухнул взрыв…
– Д-ду-дух!..
– Успели, гниды!
– Прошептала старшина.
И Зои словно открылось «второе дыхание»… Словно и небыло никакого ранения…
Ее взгляд опять приобрел былую жесткость, а руки точность и выверенность движений:
– Ну, щас я вам!..
Ее «мосинка» привычно взлетела к правому плечу, щека прислонилась к теплому деревянному прикладу, прищурился левый глаз, и…
Винтовка хищно повела стволом, выискивая себе новую жертву:
– П-пах!..
Этот выстрел, на фоне грохота всего боя был практически не слышен, но, как это бывало почти всегда, принес свой результат - на мостовую дороги, из окна второго этажа дома напротив, вывалилась металлическая труба «Фаустпатрона»…
Он глухо звякнул о камни мостовой, метрах в семидесяти от второго «Студебеккера», который тянул полковую 100-миллиметровую МТ-12 к площади, и откатился от стены прямо на середину дороги…
– Одним меньше!
– Прошептала Зоя.
А тягач, тем временем остановился, не желая видимо, чтобы его постигла участь первого «Студера», кабина которого пылала большим факелом, и артиллеристы стали отцеплять от него пушку - до площади оставалось не больше 150 метров, и артиллерию пора было выводить на прямую наводку…
– Ну, где же ты?
– Зоя шарила взглядом по окнам противоположного дома.
– Где ты спрятался, сука?!!
Может быть их было и больше, но еще до начала боя Зоя засекла на одной из баррикад только троих «фаустпатронщиков»…
Один успел выстрелить, второго она успокоила навсегда… Оставался последний…
– Где ты засел, гад?!! …Артиллеристы уже успели развернуть в нужном направлении первую, из трех оставшихся пушек, а Морозова все продолжала искать в окнах соседнего дома последнего «эсэсовца» с «Фаустпатроном» в руках, когда…
– Ты чего там делаешь?!!
– Она просто оторопела от увиденного.
– Ты откуда там?!! Твою мать!!!
…В какой-то странной полукруглой нише дома напротив, которая была у самой брусчатки дороги, сжавшись в комок… …- Яшка!!! Ко мне!!!
– Гаркнула старшина Морозова так, что перекричала какофонию боя.
– Бегом!!!
– Я здесь, тетя Зоя!
– Раздалось за спиной через секунду.
– Прикроешь меня отсюда!