Цель вижу! Дилогия
Шрифт:
– Нет, Зоя Павловна, не успела… - Лейтенант уселась поудобнее, и, расстегнув кармашек гимнастерки, достала «треугольник» письма.
– А как же твой лейтенантик-то?
– Удивилась Морозова, и посмотрела на письмо, которое теребила в руках Людмила, и словно не решалась его открыть.
– Как его? Сергей, кажется? Николаев? Он него письмо-то?
– От него… Сережка… - Лейтенант мечтательно поднимает глаза.
– Чего не читаешь, раз от него?
– Да я это письмо уже наизусть выучила!..
– Она повертела «треугольник» в пальцах, и вновь спрятала его в карман гимнастерки.
– Капитан
– Ого! Растет, как на дрожжах! Того гляди, через год уже и полковником станет!.. Так, а чего ж ты, Милка? Любовь же у вас, кажется, была!..
– Да она и есть, любовь! Никуда не делась… - Как-то нервно ответила Людмила, и стала оглядываться по сторонам, словно не знала чем себя занять.
– Только… Некогда нам было… Армия наша целый год в боях была!.. Отступления, отступления… Мы даже не знали, что служим в соседних дивизиях!.. Какая уж тут любовь?.. Бои, бои… Потом я целый месяц в медсанбате провалялась пока нога после осколка зажила… Вернулась, и опять в «поиски»… А потом, когда к Сережке в полк перевелась, так мы всего-то месяц и послужили вместе… А потом меня вот на эти наши курсы отправили, девчонок учить…
– Не сложилась, значит, жизнь семейная… Пишет хоть?..
– Писал… Раньше.
– Ответила Мила грустно.
– А за последних два месяца ни одного письма нет!.. Не знаю, что и думать…
– Так ты, поэтому вся не своя последнее время?
– Проговорила с пониманием Морозова.
– Дура девка! Война кругом! Да мало ли что могло быть? Почта не сработала, часть перебросили на другое место… А у тебя все мозги набекрень…
– Это я сама, Зоя Павловна, во всем виновата.
– Ответила лейтенант.
– Мы поссорились перед моим отъездом в «Школ»… Он писал мне, а я не отвечала. А как письма перестали приходить, так я поняла, насколько он мне дорог…
– Да-а!.. Ты действительно, дура, Людмила… - Проговорила старшина.
– Он же воюет там! Как же так можно-то, а? Не зря люди говорят: «Что имеем - не храним, потерявши - плачем!..»…
– Ничего, Зоя Павловна, сложится еще!
– Она села, взяла в свои ладони ладонь старшины, и весело посмотрела ей прямо в глаза.
– Вы знаете, куда нас направили, Зоя Павловна?
– В стрелковый полк… - Морозова удивленно посмотрела на лейтенанта.
– Правильно!
– Улыбнулась мечтательно Сизова и вскочила с топчана.
– Только это мой полк, понимаете?! Полк, в котором я целый месяц перед «Школой» провоевала, понимаете?! В котором и Сережка мой воюет!
– Вот, значит как… - Глаза старшины Морозовой затянулись в эту минуту какой-то странной пеленой.
Она тоже поднялась с тюфяка, подошла к оружейной пирамиде, и вынула из нее свою винтовку. Нервно передернув затвор, заглянула внутрь, потом взяла из пирамиды несколько обойм, и так же нервно стала теребить их пальцами. Потом с каким-то странным выражением лица посмотрела на Сизову:
– Ну, правильно все, Милка… Все правильно… Война войной, а жизнь продолжается… - И с этими словами старшина зарядила свое грозное оружие и со щелчком дослала патрон в патронник.
– Это вам, молодым, и любить друг друга, и детишек рожать положено… Это правильно, что ты за любовью едешь, дочка… Так и должно быть…
– А вы-то? Вы-то зачем едете, Зоя Павловна?
– Лейтенант вплотную подошла к старшине и загула ей в глаза.
– Вам же уже…
– А я, Милка, отомстить еду!.. За мужа своего погибшего, за то, что дочку мою, соплюшку еще совсем, эти фрицы проклятые воевать заставили!..
Морозова-старшая отвернулась от Людмилы, пытаясь спрятать от нее предательскую слезу, и заговорила зло, отчеканивая каждое слово. И слова эти падали, словно пудовые гири:
– Я теперь этих гадов очень крепко «любить» буду! Каждым выстрелом своим!..
Сизова с пониманием посмотрела на своего бывшего тренера, и перевела взгляд на стайку девчонок, сгрудившихся около печки в ожидании кипятка:
– А Капа-то наша какова!
– Проговорила она вполголоса пытаясь отвлечь старшину от мрачных мыслей.
– Кто чем занимается, а сибирячка-охотница - делом!
– Она молодчина!
– Улыбнулась вымученное старшина Морозова.
– Обстоятельная, серьезная… Почти, как ты до войны, когда ко мне тренироваться ходила… …Капитолина Яровая действительно занималась полезным занятием - она, уже в сотый раз, наверное, протирала мягкой фланелевой тряпочкой окуляр прицела своей винтовки, ее металлические части. Девушка даже что-то неслышно нашептывала своей винтовке, как живой, и любовно гладила ее деревянные части.
Но иногда, время от времени, эта сибирячка бросала заинтересованные взгляды на Зарину Рахимову, которая очень сосредоточенно рисовала в своем маленьком альбоме. На Машу Морозову, которая отставила в сторону свои сапоги и теперь рассматривала свои стертые ноги, и, водимо решала, что делать с мозолями.
Но больше, все-таки, прислушивалась к тому, как вяло «спорили» между собой Леся Мартынюк и Ольга Рублева, и едва заметно улыбалась.
– Вот скажи-ка мне, подруга, зачем ты гимнастерку-то ушиваешь?
– Леся, со своим кипучим и живым, словно ртуть, характером всегда старалась «докопаться до самой сути».
– Чтобы красиво было!
– Ответила флегматично Ольга, и продолжила «колдовать» с иголкой над своей новенькой гимнастеркой, накладывая стежок за стежком.
– А зачем? Ты что на войне перед кем-то красоваться собралась?
– Леся с пренебрежением хмыкнула.
– Тоже мне еще! Королева погорелого театра выискалась!
– Настоящая женщина, Оля, всегда должна красиво выглядеть!
– Ответила Ольга назидательным тоном, не прекращая своего занятия.
– Даже на войне!
– А зачем? Чтобы тебя, такою «красивую» немцу жальче убивать было?
– В голосе одесситки появились злые нотки, а глаза стали колючими.
– Или думаешь, что пожалеет тебя немчура, и вместо тебя в кого-нибудь другого из нас выстрелит?
– Дура ты, Леська! Провинция!
– Хороша провинция - Одесса! Это тебе не какая-то там Жмеринка! Это большой к твоему сведению город, Оленька! Конечно, не такой большой, как твоя Москва, но зато у нас люди веселые и добрые!
– Леся всегда была готова доказывать всем и вся, что ее Одесса - самое лучшее место на земле.
– Не то что «вы»! Наряжается она! На бал собралась!
– Город твой, может и большой, подруга, а ты - «деревня»!
– Улыбнулась Ольга и проговорила менторским тоном.
– Девушка всегда должна быть во «всеоружии»…