Целебный яд
Шрифт:
— Иногда поневоле человек предается разным размышлениям. Быть, может, это происходит под влиянием окружающей природы. Ради чего живем мы теперь? — ради денег! За что боремся? — за большую прибыль! А разве счастливее становится от этого человек? Никто над этим не задумывается. Глупая жизнь! Вот, послушайте! — И де Миранда начал рассказывать:
— В конце XVII века в Перу жил один бедный испанец. Звали его Кальседо. Не думайте, что все испанцы были тогда богатыми. Как и теперь, богатых было меньшинство. Кальседо влюбился в индианку из Пуно [34] и женился
34
Пуно — город в южной части Перу, на берегу озера Титикака.
— Счастье человека заключается в счастье других! Так по крайней мере думаю я, — вставил внимательно слушавший его Мюллер.
— К сожалению, это только в теории. На практике же каждый старается перехитрить и обмануть другого. Так слушайте же, что произошло с нашим Кальседо! — продолжал де Миранда, плавно покачиваясь в седле.
— Вице-король [35] Перу, граф Лемос, узнал о богатстве Кальседо и, чтобы завладеть им, обвинил Кальседо в измене испанскому королю. Кальседо был заключен в тюрьму, но потребовал, чтобы его дело рассматривалось испанским верховным судом, заседавшим в Мадриде. До тех пор, пока суд не вынесет свое решение, он обещал выплачивать ежедневно по куску серебра. Путешествие в Испанию и обратно продолжалось в те времена четырнадцать месяцев. Представляете себе, как богат был Кальседо и сколько серебра добывал он из своего рудника?
35
Вице-король — наместник короля, в данном случае испанского.
— И, должно быть, вице-король принял предложение Кальседо?
— Сначала принял, но потом испугался, что истина обнаружится, и поэтому без суда, на скорую руку повесил его. Если бы Кальседо знал, какое несчастье ему принесет богатство, он, наверное, еще до свадьбы отказался бы от дара индейцев. Кто знает? Несчастье очень часто идет рука об руку с кажущимся счастьем! — философски закончил де Миранда.
— А что сталось с серебряным рудником?
— Когда индейцы узнали о смерти Кальседо, они этот рудник уничтожили.
— По-моему, история с Кальседо очень похожа на историю Атауальпы.
— Конечно! А как вы думаете, разве можно накопить богатство, не прибегая ко лжи и обману? Как вы думаете, зачем проникли сюда испанцы? Обращать язычников-индейцев в христианскую веру или научить их стрелять из ружей? Ха-ха-ха!
— Да если бы не погоня за богатствами Индии, разве была бы открыта Америка? Если бы завоеватели Америки не стремились овладеть сокровищами этой страны, разве бы они так безжалостно уничтожили ее население? Слушайте меня! Жизнь сурова, и в жизни побеждает тот, кто сильнее. Какой-то ваш философ сказал, что человек человеку волк. Он был прав. А потому, если не хочешь, чтобы тебя съели, держи острые зубы наготове и сам ешь кого сможешь!
— В таком случае, чем же мы, люди, отличаемся от животных? — резко возразил Мюллер. — Ничем! А человек должен жить и бороться за более высокие идеалы, чем власть и богатство. На земле хватит места. Вопрос заключается только в том, как лучше и справедливее использовать данные нам природой блага. Мы должны стремиться к тому, чтобы эти блага могли служить всем людям и таким образом облегчали им жизнь! Вот каковой должна быть наша цель!
— Каждый из нас, и вы, и я, может жить так, как находит нужным, — закончил спор де Миранда.
Вдали показались первые строения Лимы, и мулы пошли веселее.
— Позвольте вам представить доктора Мюллера, путешественника и естествоиспытателя, моего товарища по странствованиям, — сказал де Миранда, знакомя Мюллера с главным судьей Перу, дон Косио.
Мюллер поклонился маленькому полному, почти совсем седому человеку, смотревшему на него добродушными живыми глазками. Встреча эта состоялась в большом городском клубе спустя несколько дней после приезда Мюллера в Лиму.
— Я рад приветствовать вас в нашей столице, — сказал дон Косио, протягивая гостю руку. — Надеюсь, что вы останетесь довольны пребыванием в Перу. Мы рады видеть каждого, кто приезжает к нам с добрыми намерениями.
— Будьте спокойны, сеньор. Я тоже рад, что мне представляется возможность изучить вашу прекрасную родину, — на ломаном испанском языке отвечал Мюллер.
— Сеньор Мюллер приехал для изучения флоры Перу и в особенности, растений высокогорных районов, — вмешался в разговор де Миранда. — Мне кажется, что вы не откажете ему в вашем содействии. Но я считаю, что прежде всего ему нужно основательно изучить испанский язык, без знания которого он в Андах обойтись не сможет.
— Кроме того, одно переселенческое бюро поручило мне изучить возможности переезда известного числа моих соотечественников на постоянное жительство в Перу. Надеюсь, что ваше правительство не будет возражать против предоставления свободных земель в Перу эмигрантам из Германии.
— Конечно нет! Перу богатая, но малонаселенная страна. Нам известно трудолюбие немецких крестьян и ремесленников. Мы с готовностью примем их в Перу. В связи с этим вопросом я вам устрою встречу с министром.
Затем, внимательно посмотрев на гостя, после минутного колебания он осторожно спросил:
— Вы сказали, что интересуетесь растениями высокогорных районов?
— Да, главным образом ими. Я пишу научную работу, — поспешил ответить Мюллер. — Вы же знаете, что в этих районах еще так много неразгаданных наукой тайн… — но потом рассмеялся: а почему… вы как-то загадочно меня об этом спрашиваете?
— Нет, ничего, ничего… Я просто вспомнил об одном сообщении тайной полиции.
— И вы точь-в-точь, как я! — перебил его де Миранда. — Совсем, как я! Ха-ха-ха… Я вначале тоже принял его за… как его? за Хасскарла!..
Дон Косио поморщился и серьезно сказал:
— Простите меня, сеньор Мюллер, моя профессия приучила меня к подозрительности.
— Ну что вы, что вы! — поспешил его успокоить Мюллер, но почувствовал, как у него запершило в горле.
— Ну как это возможно? Мой друг и какой-то Хасскарл! — продолжал смеяться де Миранда. — Ну, как это возможно?..
Смех де Миранда был настолько заразителен, что оба его собеседника тоже непринужденно рассмеялись.
— Вот видите, человеку все-таки свойственно ошибаться. Впрочем, — вспомнил вдруг дон Косио, — вы натуралист, а в садоводстве разбираетесь?