Целитель 8
Шрифт:
Тихонько взвизгнув, девушка бросилась на смятую постель, и приникла, трепеща, как в самый первый раз.
– Я тоже тебя люблю! – сорвался ее голос. – Такого… Всякого! И всего! Каждый день твержу себе, что так не бывает, что так не должно быть! А оно есть… Счастье! – воскликнула Рита, раскидывая руки.
– Для меня одной - и даром!
Там же, позже
–
– Припрутся, вот увидишь! – сказал я, посмеиваясь. Скинув нарезанные кругляши в миску, полил их маслом, сыпанул специй – и выложил на противень. Лето у нас – кабачковый период…
Чоп. Чоп. Чоп… Звякнул ножик.
– Знаешь… - девушка обняла меня со спины. – Мне сегодня совсем-совсем никто не нужен. Только ты…
– Тихий семейный вечер… - вздохнул я, поглаживая Ритины руки. – Негромко наигрывает музыка… В полутемной комнате трепещут свечи на сквозняке… Блики огней отражаются в твоих глазах и на хрустальных гранях бокалов…
– Ты заговорил, как поэт! – девичьи губы коснулись моей шеи – и мурашки побежали по телу.
– Настроение такое сегодня… Кстати! У меня для тебя подарок.
– Так ты ж уже! – Рита повертела изящной конечностью, демонстрируя переливы кольца с бриллиантиком.
– Это не считается… - я вытащил из кармана красную книжицу, и протянул жене через плечо. – Вот.
– Паспорт? – неуверенно пробормотала Рита.
– Заграничный! – значительно добавил я. – И с визой!
Девушка лихорадочно пролистала документ, и ахнула:
– Франция?!
– Ну, да, - небрежно отпустил я, - надо бы заглянуть в Париж…
– И-и-и!
Маргарита Гарина, двадцати лет от роду, запрыгала как девочка, которую обещали сводить в зоопарк и купить мороженое в
придачу.
А меня вдруг морозцем пробрало – опять всё у нас хорошо! Очень хорошо, лучше просто не бывает. Как тогда, в поганом месяце апреле…
Усилием воли я упрятал негатив в глубокие закоулки памяти, и через силу улыбнулся.
«Бди, скотина! – пригрозил себе. – Бди изо всех сил! Ходи и оглядывайся! Просчитывай каждый шаг, думай над каждым словом. Если что-нибудь случится с Риткой… Я не знаю, что с тобой сделаю!»
Мои губы скривились в усмешке – напугал ежа колючками! – и тут же смягчили изгиб.
Потискав приплясывавшую девушку, я засмеялся вполне натурально, и тут грянул дверной звонок.
– Ты был прав! – расхохоталась Рита, шаловливо мутузя меня, и вприпрыжку поскакала открывать. Продолжая улыбаться, я вслушался. Родня!
– Всё понимаю, Риточка! – частил мамин голос. – Но как же не зайти, не поздравить!
– Мы ненадолго! – успокоительно прозвенела Настя.
– Ну уж, нет уж! – отвергла хозяйка происки гостий. – А на кого я столько наготовила?
Выйдя навстречу, я торжественно объявил:
– Тапок хватит на всех!
Мама
– Поздравляю, поздравляю!
– Моя ж ты прелесть! – проворковал я, невольно пародируя Голума.
– Только мы к вам без подарков, - смутилась мамуля.
– Здрасте, а поцелуи?
Веселая, по-настоящему праздничная суматоха возвелась в квадрат, стоило дверям открыться, впуская Светлану с Наташей.
– Хэллоу! – прозрачный клик близняшки истончился в радостный писк, и меня завертел новый круг обнимашек.
– А мы только-только прилетели, и сразу к вам! – щебетала Ивернева, крутясь в модном джинсовом сарафане.
– Куды ж сразу столько красоты на один квадратный метр? – деланно забурчал я, удаляясь на кухню. Довольное хихиканье проводило меня, а запах запеченных кабачков звал к себе неудержимо.
Лопаткой я перебросил подрумянившиеся кружочки в миску, щедро надавив чеснока и натерев сыра. Перемешивая, навострил уши. Так и есть – оживленное шушуканье перешло в восторженное аханье…
* * *
Праздник удался. На радостях женщины уговорили две бутылки розового «Чинзано», и слопали все кабачки. Голоса их зазвучали громче, смех раздавался чаще, глаза блестели и сияли.
Сначала выпили за «ситцевую свадьбу», потом обмыли поездку в Париж, отметили возвращение Светки с Наташкой… Тостов хватило на всех.
По-моему, гостьи с хозяйкой даже не заметили, как я технично покинул застолье. Ощутив позыв к одиночеству, уединился на балконе. Винные пары поддерживали во мне тонус, а захмелевшее сознание уговаривало не пугаться моментов счастья.
Счастье – это мимолетный взмах синих крыльев, сполох радуги в сумерках, блаженный промельк в череде секунд и лет! Его не ухватишь и не удержишь, да и зачем? Прекрасные мгновенья не для того освещают жизнь, чтобы изматывать оргастической усладой. Они, как маячки, подмигивают на пути: «Правильно живешь, человек!»
А всё остальное – судьба…
Звякнула балконная дверь, выпуская Настю, примерившую Наташкин сарафан.
– Не вынес давления красоты на квадратный метр? – весело заговорила девушка, но я ощутил, что оживление – деланное.
– Настенька-а… - завел я ласково. – Выкладывай.
Сестричка покраснела.
– Да я даже не знаю… - нескладно забормотала она, водя ладошами по толстым перилам. – Правда… Маме я не говорила… В общем… У нас, на работе, один парень есть, Костя его зовут. Он… мы, когда были в Конаково… Он мне в любви признался.
– Это нормально, Настя, - мягко уверил я.
– Да, но… - девушка опустила глаза, теребя джинсовую ткань.
– Ведь помолвка… А мне без Славы даже скучно не было! А потом, когда мы уже вернулись… Костя пригласил меня в кино, и я пошла. Он проводил меня, и… И мы поцеловались. И как теперь, не знаю…