Михаил Цетлин (Амари). Цельное чувство: Собрание стихотворений
СТИХОТВОРЕНИЯ (1906)
К солнцу свободы
В страстном порыве руки простерлаРодина к небу — горит ее взгляд.Пушек наведены мрачные жерлаС окриком грозным: «назад!»Слышите гимна вы мощные звуки?Солнце вы видите ль в прядях волос?К счастью ведет ее, к счастью сквозь мукиБог-Гелиос!Он в золотой из лучей багрянице,Мерно по небу свершая свой путь,Вздумал, бессмертный, сойти с колесницыВ сердце ее заглянуть.Видно, угодно судьбе было мудрой,Чтобы он новое сердце зажег,Чтоб целовал ее златокудрыйЮноша-Бог.Вот почему льется алой рекою,Жертвенно-чистой, сынов ее кровь:Сердце им жжет лучезарной тоскоюК солнцу, к солнцу любовь!К смерти бесстрашно идут их когорты,Блещут на солнце ярко мечи,Очи горят, руки к небу простерты,В сердце — солнца лучи!Юные очи оно ослепляет,Всю заливает небесную твердь.Жгучую жажду их уст утоляетТолько смерть!
В Париже
Весенним
солнцем ярко залитой,Движенья, мощи шума, блеска полный,Нарядною сверкая красотой,Катил Париж людские толпы-волны —И трепетал, и искрился, и жил,И я его дыханье сторожил,И радостно, и с светлым восхищеньемВесь отдавался первым впечатленьям.Казалось мне, кругом, над головойЗдесь реют тени мертвецов Коммуны,И дышат кровью камни мостовой,И глубоко волнует сердца струныИюльских память и февральских дней;И память той грозы, еще грозней,Когда чело властителя народаПоцеловала в первый раз Свобода.Величьем поражающий народ!Величьем вдохновенья и порыва!Тебя всегда история зоветДля первого удара и для взрыва.Ты часто рабски гнет переносил,Но вдруг вставал, весь в блеске юных сил,И искра гнева, вспыхнувши во взорах.Как будто скрытый зажигала порох.И ты бросал потоки гневных массИз темных, грязных улиц Антуана,Как волны в грозный наводненья час,Как лаву вновь гремящего вулкана.Ты разрушал чертоги короля.Ты умирал, пощады не моля,И на призыв Камилла Демулена,Шел узников освобождать из плена.И думал я: когда же, о, когдаИ камня не останется на камнеОт серого проклятого гнездаБастилии родной? Как дорога мне,Как мне свята мечта о светлом дне,Когда в могильной страшной тишинеРаздастся крик свободного народа:«Для узников измученных — свобода!»О, знаю я, что мой народ — не раб,Он борется, он ищет прав свободных.Недаром же испуганный сатрапДрожал от криков грозных всенародныхВ дотоле верной, преданной Москве.И крик тот отозвался на НевеИ прокатился мощно по России,Как первый всплеск взволнованной стихии.Средь чуждого народа здесь, вдали,Моя душа всю веру сохранилаВ народ другой, народ родной земли.Таится в нем неведомая силаДля лучших, светлых будущего дней:Он чувствует и глубже, и сильней;Он светится любовными лучами;Хоть и трудней зажечь в нем гнева пламя, —Но день пришел, и вспыхнуло оноИ в каждом ярко загорелось взоре.Да, моему народу сужденоДо дна испить всю чашу бед и горя;Но все-таки светла его судьба,Быть может, закалит его борьбаИ сделает могучим исполиномИ вознесет к сияющим вершинам,И над его победной головойСобытия пройдут волшебным роем,И новой, светлой драмы мировойВершителем он станет и героем.Кипит в нем сил неиссякаемый родник,И этих толп людских мятежный крик,И грозный, и властительно суровый, —Лишь эхо жизни будущей и новой.
«Мы не можем терпеть, не хотим мы молчать!..»
Мы не можем терпеть, не хотим мы молчать!Наложить на всю жизнь нашей мысли печать,Чтобы в наших руках и заздравный бокал,И могучий топор разрушенья сверкал!Чтобы гниль мы рубили до корня с плеча,Чтоб бурлила в нас кровь, как руда, горяча!Эй, товарищ! такой же, как я, дровосек, —Что за дело, что будет недолог наш век!Может быть, нас задавит подрубленный дуб,Черный ворон, взлетевший злорадно на труп,Каркнет злобно… Ну, что ж, наша смерть — не бедаСколько воронов злобных лишилось гнезда!!
Morituri
I. «Вы не хотели пить по капле…»
Вы не хотели пить по каплеМятежной юности вино:Кто медлит, тот душой не слаб ли?И все равно, так близко дно!И свой напиток драгоценныйСгустили вы в один бокал,Чтоб он в короне алой пеныКак зачарованный сверкал.«Пусть нас не минет наша чаша,И не горька она для нас!»Такой была молитва вашаВ ваш страшный час, боренья час.И вы бестрепетно коснулисьУстами жадными краев,И вы концу не ужаснулись,Пошли на тайный властный зов.И стали светлы миги ваши,И светел каждый беглый час.И небо чище, розы краше,Светлей улыбка женских глаз.Привет тому, кто бурной влагойДо края налитый бокал,Исполнен бешеной отвагой,Безумно щедро расплескал!Привет тому, кто не по каплеПьет быстрой юности вино!Кто бережет, душой не слаб ли?И все равно, так близко дно!
II. «О, нежная, белая лилия…»
О, нежная, белая лилия,В алеющих крапинках ты.Так алые губы насилияКасаются душ чистоты.Есть души белее, чем лилия,Из Света, Мечты и Любви,И все же их нежные крылияВлачатся в пыли и в крови.Мне жаль вас, о, души лучистые!Как русская жизнь жестока!Кровь брызжет на самые чистые,Мрачит белоснежность цветка.
III. «Мне казалось порой, что задумчиво кроткий…»
Б-у
Мне казалось порой, что задумчиво кроткийС нежным, женственно нежным лицом,Окаймленным чуть видною, мягкой бородкой,Ты совсем не рожден быть бойцом.И когда бы не виделась гордая складкаВ этих сжатых губах мне подчас,И мятежный огонь не мерцал бы украдкойЗа фатой серодымчатых глаз, —Я бы горько жалел, что овеян ты светомУмирающей, ранней зари,Что неведомый голос с нездешним приветомГоворил тебе в сердце «умри».Я бы горько жалел, что не повестью бледной,О, мой юноша с тихим лицом,А была тебе жизнь эпопеей победнойС гармонически грозным концом!
IV. «Раздался выстрел! Словно грянул гром…»
Раздался выстрел! Словно грянул громНад палачом грозы последней!И умер он, как жил, тираном и рабом,Пред совестью своей и пред людьми лжецом,И умер он, как жил, — в передней.И наш герой погиб: бездушен произвол,Крепка твердыня зла и гнета!Рой нерасцветших дней и грез с собой увел,Но смертью он к бессмертью перешелПо траурным ступеням эшафота!3 апреля 1902 г.
V. Орел в плену
Поймали, поймали! попалась добыча!Смеются враги над орлом.При звуках победного, дивного кличаОн машет разбитым крылом.Поймали, поймали! борьба бесполезна —Напрасно он гневно клюетТяжелые прутья решетки железнойИ грудью с размаху в них бьет.Напрасны усилья — поломаны крылья!Смеются враги над орлом.И грустно, в сознаньи немого бессилья,Глазами он водит кругом.Поймали, поймали! товарищ погибший,Наш гордый, наш вольный орел!Ты жизнь и свободу так страстно любивший —Навек ты из жизни ушел.Ты сам себя отдал на жертву народу,Ты знал, что судьба тебя ждет.Ты знал, что тебе из тюрьмы на свободуОдин только путь — эшафот.Исполнены гневных, бессильных проклятий —Чего бы не отдали мы,Чтоб вырвать тебя из смертельных объятийТвоей одичалой тюрьмы…Но поздно. Уж скоро змеею жестокойСовьется вкруг шеи — петля.Так пусть за тюремной оградой высокойЛегка тебе будет земля!Ты там отдохнешь от великой безбрежнойПечали родимой страны.Пусть снятся ж душе истомлено-мятежнойОдни безмятежные сны.Ей долго звучали свободы напевы,Она была страсти полна,Любви, и печали, и бури, и гнева! —Придет тишина… тишина…
VI. Памяти народной воли
Живите и торжествуйте! —
Мы торжествуем и умираем.
Все, все они умерли!Они были такие же, как мы,Только выше и чище душою,И все они умерли…Никогда,Никогда в истории человечестваНе было такой героической,Такой титанической борьбы!Эта кучка юношей и девушекДумала дать счастьеЦелому Великому народу!И все они умерли…Свет, который манил их,Был не брезжущей утренней зарей,А холодным светом северного сияния.И холод смерти окутал их,И мрак вечной ночиЗакрыл их очи навеки.Хорошо, что они умерли!Смерть-избавительницаЗакрывала глаза, сиявшие светом надежды,И целовала уста, шептавшие слова привета,И останавливала радостный стук сердца.И когда приходили тюремщикиВ камеру скончавшегося узника,И когда палачи снимали с петли свои жертвы,Они удивлялисьСпокойной ясности челаИ радостной улыбке на устах.Хорошо, что они умерли, —Умерли, торжествуя!Они спят в сырой земле.Но земля,Политая их кровью, засеянная их костьми,Дала пышные всходыБорьбы, героизма и мужества.Сколько лет лежал под землею посев!Как страдали бы они в эти долгие годы!Хорошо, что они умерли!..
Аист (с венгерского)
Уж повеяло ранней весноюИ фиалки в лесах расцвели.Высоко, высоко над землеюИз далекой полдневной землиВ край родимый летят журавли.Вот еще перелетные птицы,И еще, и еще вереницы.С светлой радостью каждый я годИх встречаю обратный прилет.Каждый год, лишь сугробы растаютИ на реках лишь тронется лед,Стаи целые птиц направляютК нам на север свой быстрый полет.Что их гонит и что их здесь ждет?Или, может быть, страстно, глубокоОни любят отчизны далекойПусты дикие так же, как я?Дорога им отчизна моя?Каждый год тот же аист на крышуВновь садится. Я вижу, как листИль солому он носит, но слышуТолько крыльев размашистых свист,Редко голос — он мало речист.Милой крикнет любовно, игривоИ потом уж стоит молчаливоНа одной лишь ноге, на трубе,Горд, спокоен, уверен в себе.И когда для далекого югаВ том году он наш край покидал,Я, как старого, милого друга,С нежным смехом его провожал:Смех мой светлой надеждой звучал.Говорил я: для родины беднойЧас настал, час великий, победный,И когда ты вернешься назад,Ты свободе, как я, будешь рад.Вновь цветы на полях распустились,Реки тронулись, к крыше моейПерелетные птицы спустились.Аист милый, лети поскорейТы в тот край, где теперь веселей.Ведь поля эти — гробы да гробыПавших жертвою вражеской злобы,А в реках не вода — это кровьТех, кто жизнь погубил за любовь.За любовь к своей родине бедной.Ведь на этих полях сраженыПод рукою чужою победнойИ ее уж не встанут сыны.Ты счастливец, ты две стороныНазываешь родной стороною.Улетай! Я же страстной душою,Я одну лишь люблю, да и та,Видно, Богом самим проклята!Нет уж мест по галерам, темницам,И венгерцев теперь из темницВыпускают и шлют их к границам,И на землю у этих границУпадают изгнанники ниц.На пути ты их, может быть, встретишь,Ты узнаешь их, ты их заметишьПо печали их сумрачных лицИ по взорам тоски без границ.И расскажешь ты им, как от гневаМы сжимаем в тоске кулаки,Как идут в монастырь наши девыИ как рады у нас старики,Что года их кончины близки.И как матери слышатся стоны,Как рыдают в отчаяньи женыИ боятся рожденья детей,Обреченных рукам палачей!Об одном лишь молчи, ради Бога!Что забывших про долг и про честьБеглецов и предателей многоУ несчастной их родины есть;Что трусов малодушных не счесть;Но что больше всего равнодушных,Беззаботно насилью послушных:Про позор их родной стороныПусть не знают несчастья сыны!
