Цельное чувство

Цетлин Михаил Осипович

Вечер

Я люблю успокоенность тихого вечера, Над рекою опаловость ласковых сумерек. Вспоминать тебе некого, и любить тебе нечего, Умири, Боже, душу твоего раба (имярек)! Неба зелень, сиреневость между облак разорванных… О, душа, не скорби, полюби успокоенность. Облак нежных края потускнели узорные, — Верь, не будет мучительно, ждет успенье благое нас. Оно нежное, тихое, как сумерки смутное. О, излиться, пролиться в мерцающей лирности, Чтобы муки все замерли, чтобы чувства все умерли В этой ясной всемирности, в этой тихой вечернести. Март. На Сене

Разные

I.

Море

«Холодный ветер в лицо нам веет…»

Холодный ветер в лицо нам веет Соленой влагой — идем, идем! Над нами чайка в лазури реет И рассекает ее крылом. Под ветром платье как парус бьется, Все против ветра — с тобой вдвоем, Куда — не знаю, нам даль смеется, Все дальше, дальше идем, идем!

Кубок вод

Море — полная до края чаша. Вод упругость вольную тая, Напряженно, полнозвонно плещет, Пенится, как радость, радость наша. Вот заблещет, яро затрепещет И переплеснет через края. То заздравный, полный поднял кубок, Опустив на золотое дно Звонкое кольцо всех зовов бездны, Пьет за Мир и Мира красоту Бог, В ночи звездной бьет о край железный Терпкое и горькое вино. 1911

Утро

Звон и плеск серебряный прибоя. Над землею знойно веют сны. Море плещет, серо-голубое, Средь великой мира тишины. Я не сплю и грежу о пространстве Зыбких и упруго-нежных вод, О путях далеких вольных странствий, О тебе, еще немой восход. В этот час, когда природа дремлет, Мир от зноя летней ночи пьян, Хорошо мне думать, что объемлет Землю свежим хладом океан. И что он не только этот берег И не только этот материк — Африку, резной узор Америк Также омывает в этот миг. Омывает, вольно овевает Хладным ветром, веющим, как сны, Радостные песни запевает С ритмом, бьющим в сердце тишины.

Волны

О, волны, нет ответа вам. Твердите вы о чем, Когда вы с фиолетовым Целуетесь лучом, И с страстью вечно новою Закат в ваш плеск влюблен, Когда во все лиловое Рядится небосклон? О чем вы вопрошаете, О чем шумите вы, Когда вы одеваете Все ткани синевы, Когда порой полдневною, Открыв лазурный взор, Сливаете напевные Вопросы в стройный хор? О чем поете нежно вы В красе стыдливой утр, Когда томны безбрежно вы, Как бледный перламутр, И солнца взоры чистые Пронзают вас до дна, Вы, светлые, лучистые, Как дети после сна? Кричите вы и шепчете О чем во тьме ночей, — Чем днем, удары крепче те И отзвуки звончей, — Когда горит чуть блещущий В ночи ваш черный взор, И, как вопрос трепещущий, Сверкает в нем фосфор? И после смерти вечера, Когда издалека, Как гор снега и глетчеры, Белеют облака, О чем, одевшись в бурую, Мерцающую сталь, Поете песнь вы хмурую, Чего вам, волны, жаль?.. 1905

«Море ночное бьется волною…»

Море ночное бьется волною В берег скалистый, Волны прибоя криком покрою, Криком восторга! Слабые звуки в мощные руки Ветер подхватит. Он их поймает и разбросает Вдаль по простору. Смел я и молод, жизненный молот Душу не сломит, Полон я жаждой радостью каждой Сердце насытить!

«Даль моря синеет безгранная…»

Даль моря синеет безгранная, Белеет челнок вдалеке, Прекрасная, милая, странная, Как дивно на влажном песке. Как ветер с любовью и силою Играет кудрями волос, Прекрасная, странная, милая, Любуюсь тобою до слез. Когда ты печально безгласная Близ шумного моря стоишь, О, милая, странно прекрасная, — В душе моей странная тишь.

Эллада

Сверкая жемчужною пеной, на берег прозрачные волны Взбегают одна за другою, и рокот их так говорлив. Все дальше вперед продвигает большие рыбацкие челны На гребне любовно и ровно размеренно-шумный прилив. Уж солнце, склоняясь на отдых, в парчу и багрянец богато Убрало постель свою — море, покрывало свое — небеса. На розовый мрамор походят в алеющих красках заката У чаек звенящие крылья, у лодок больших — паруса. В прибрежные мелкие воды опущены мокрые сети, Сребристой чешуйчатой рыбы обильный, богатый улов, У берега тесно толпятся довольные жены и дети, И гул долетает до лодок и криков, и радостных слов. И кажется мне, что вот так же все было когда-то, когда-то, В далекой прекрасной Элладе, в изломах ее берегов, И так же, как розовый мрамор, алели в сиянье заката И чайки, и парусы лодок, и пена, и мрамор богов. И так же сверкала, как грани самоцветных камней диадемы, Гряда облаков озаренных с краями опалов светлей, И мерно спускалися весла, и быстро бежали триремы С богатой добычею, снятой с персидских больших кораблей. И падали крепкие мачты, и звучно причалы скрипели, И якорь клыками впивался в прозрачную влажность песка, И люди толпились в волненьи, и в воздухе ласково пели Божественно-мерные звуки, Гомер, твоего языка.

II. Разные

«Благословлял я желчь, полынь и омег…»

Благословлял я желчь, полынь и омег, Всю горечь дней моих, Когда я в тяжкой, в горестной истоме Ковал свой горький стих. Но ныне призываю радость, радость — Сок клеверных стеблей — Чтоб еле ощутимую их сладость Делить с сестрой моей.

Тебе

Кто-нибудь из нас услышит Смерти слово; Кто-нибудь из нас утишит Страх другого. О,великое сознанье Связи нашей: Вместе примем испытанье Смертной чаши! 1911

«Ты светлый дух, чьи крылья белые…»

Ты светлый дух, чьи крылья белые Меня едва коснулись вдруг И, воспарив, исчезли, смелые, Кристальным звоном полня слух. Ты, светлый и прозрачный дух. Ты, дух, чьих крыльев дуновение Порой касалось вновь меня, В благие, редкие мгновения, Как властный голос вдохновения Среди немолчных криков дня. И вот теперь судьбы излучины Нас вновь свели. И это — ты! И я, к нежданному приученный, Увидел женщины измученной Обыкновенные черты. Но вот, когда уж безнадежнее, Чем смерть, о прошлом боль была, В глазах твоих узнал я прежние — Как стала боль моя светла — Два белых, два больших крыла. 1911