Цена бессмертия (сборник)
Шрифт:
– Приходите к нам в храм! – крикнул митрополит ему вдогонку.
– Обязательно приду! – пообещал Дин, пятясь к дверям. – Я хочу многое узнать!
Сенк смиренно сидел и молился снаружи. Собакам не разрешают входить в храм и не допускают их до Причастия. Но кто может запретить молиться псу, который познал, что Бог есть Любовь?!
Светлогорск forever
Были и другие попытки объяснить тайну Голгофы. Одна из этих схем, в некотором смысле более глубокая и довольно дерзкая, говорит об обманувшемся обманщике. Христос уподобляется охотнику. Когда охотник желает поймать какого-нибудь зверя или рыбу, он рассыпает приманку или маскирует крючок наживкой. Рыба хватает то, что видит – и натыкается на то, с чем встретиться никак не желала [13] .
Андрей Кураев, «Сатанизм для интеллигенции»
1
Профессор Ласточкин шагал по серой центральной улице серого стотысячника. Облака тоже были серые, под цвет бороды профессора. Маленькие серые капельки падали на его растрёпанные волосы. Зонта профессор не взял из принципиальных соображений. Название улицы тоже было серым, коммунистическим.
Ласточкин много лет занимался оккультизмом, но это не удивительно: многие российские профессора имеют такое увлечение. Научное знание связано с магией гораздо теснее, чем обычно считается. Если не верите, спросите сами у тех же профессоров, но не напрямую – они ни за что вам не признаются. Просто поинтересуйтесь, как развитое наукой сознание взаимодействует с космическими энергиями, или как экстрасенсорика помогает делать научные открытия…
В отношении Ласточкина удивительным было другое: в отличие от большинства своих коллег-дилетантов он добился в оккультизме немалых успехов. Он достиг одной из высших степеней посвящения в соответствующем обществе. Он не раз видел в зеркале и стеклянном шаре другой, параллельный мир – антимир. Этот мир должен являться противоположностью нашего, но в чём эта противоположность, профессор пока не знал. Он не раз переносился сознанием в светлый город. Общество там было традиционное, техническое развитие гораздо ниже, чем у нас. И он годами тренировал своё тело и дух, чтобы поставить эксперимент века. И вот теперь всё было готово: снадобье на основе мускуса, зеркало, пентаграмма, затычка для пупка. Всё это прошло тщательную проверку и подверглось таким процедурам, о которых лучше умолчать. А главное, совсем недавно профессор научился останавливать свою внутреннюю речь – диалог с самим собой.
Последний месяц профессор почти ничего не ел, и студенты стали шарахаться от него в коридоре. Это было обидно – за последние десять лет профессор не поставил ни одной тройки. Даже другие преподаватели звали его за глаза «призраком». Но сегодня всё должно было решиться. Сегодня или никогда! Профессор вошёл к себе в квартиру, принял душ и прямо нагишом прошёл в свою «операционную». Чёрные свечи зажглись сами собой. Ласточкин выпил снадобье, воткнул в пупок затычку, соединённую цепочкой с батареей, встал в центре пентаграммы на колени и уставился в зеркало.
Прошло несколько часов. В зеркале появилась рябь, лицо профессора перекосило. Внутренний диалог начал останавливаться. Тело профессора побледнело, задрожало и стало растворяться, как дым, а отражение стало объёмным и чётким. ЧПОК!!! Затычка выскочила, и в комнате никого не стало. Профессор в теле перенёсся в другой мир.
2
Внутренний диалог стал включаться. Это происходило следующим образом.
«Я – Ласточкин. Ласточкин я.»
«Ноги затекли. Колени болят.»
«Я – там. Я – тут!»
«Я – первая ласточка! Я победил!»
Взгляд его сфокусировался. Он ожидал увидеть перед собой зеркало, из которого он появился с другой стороны, но перед ним была лишь белёная стена. Он с ужасом посмотрел вниз, но увидел только тощее мужское тело со всеми атрибутами, принадлежащее, без сомнения, ему самому. Пробки не было! Путь назад был отрезан!
Профессор рассчитывал появиться из зеркала и побродить по чужому миру насколько позволит длина цепочки, то есть в радиусе двадцати метров, а потом вернуться назад. А теперь он застрял в этом мире навсегда. Никто здесь не поверит, что он пришёл из другого мира (а если поверят, ещё хуже), и его подвигу грош цена. У него не будет учеников, посмертной славы и книг. А свой родной мир он будет созерцать лишь в видениях. Если только… Нужно срочно связаться с оккультистами из этого мира! Если провернуть всю процедуру в обратной последовательности… У него уже есть наработки… Времени уйдёт много, но что не сделаешь, чтобы вернуться на Родину!
Ласточкин никогда не был патриотом, но сейчас он чувствовал, что стал им – самым последним безмозглым идиотом-патриотом. Мысли лихорадочно вертелись у него в голове, а он продолжал стоять на коленях на влажной траве, уставившись в белую стену какого-то здания.
«Надо бы оглядеться», – подумал профессор и вскочил на ноги. Голова у него закружилась, и он рухнул, как подкошенный, на пружинистый газон.
3
Больница была светлая, чистая. Все больные постоянно шутили и улыбались. Почти никто не испытывал боли. А те, кто испытывал, благодарили Бога и пели псалмы. «Что за мерзость!» – подумал Ласточкин и повернулся на другой бок. Недавно его сосед по палате умер с улыбкой на устах, а жена и дети, видя, как папа умирает, молились и плакали от радости. «Надо научить их объективности, – думал профессор. – Только жестоким людям наплевать на смерть близких, а нравственные люди плачут от горя, когда кто-то из их родственников умирает». Он вспомнил, как сам плакал у гроба матери – единственного существа, которое его любило. «Также надо объяснить, что личность почти у всех уничтожается после смерти. Кармический ветер стирает память, энергетическое тело распадается на эманации. Вертикальная тропа вверх – удел избранных. Радоваться смерти отца и мужа – шизофреническая реакция или признак глубокого нравственного падения. И почему смертельно больных и психопатов здесь содержат в одной палате с фактически здоровыми?»
Его держали здесь уже вторую неделю. Главным образом откармливали. Профессор так и не понимал, чем этот мир отличается от старушки Земли, но понял, что тут неплохо бы навести порядок. «Культура у них здесь, конечно, странная, – думал он, – но ведь должно быть какое-то базовое качественное отличие». Говорили антимиряне на русском, но с каким-то странным, религиозным акцентом. Может, в их языке были сильны церковно-славянские мотивы. Но вскоре Ласточкин научился переводить у себя в голове их странную речь на современный русский язык, да и местные жители понимали его отлично. Город назывался Светлогорском и (как выяснилось позднее) внешне напоминал Темнодольск – то серое место, которое профессор покинул девять дней назад. Учёный констатировал любопытную игру слов «светлая гора – тёмная долина», а также тот факт, что в Светлогорске и правда как-то светлее. Из бесед со страдальцами на соседних койках Ласточкин выяснил, что:
1. Светлогорск есть город-государство.
2. Правят им Верховные Судьи в количестве от трёх до семи человек.
3. Верховным Судьям помогают управлять судьи первого, второго и третьего рангов (аналог чиновников).
4. Среди судей случается коррупция и периодически производится чистка (все говорили о начале новой чистки, небывалой по масштабу и способу наказания).
Эти факты относительно политического устройства города Ласточкин записал в блокноте и тщательно обдумал. Ещё он узнал, что звание судьи носит чуть не половина жителей Светлогорска, и что многие граждане обладают паранормальными способностями, как то: телепатия, телепортация, телекинез, пирокинез; но почти не пользуются ими. Эти способности носят ненаследственный характер, но вследствие чего приобретаются, профессор не понял, хоть ему и объясняли.
Технический уровень местной цивилизации оставлял желать лучшего. Двигатель внутреннего сгорания был изобретён, но практически не использовался. Транспортными средствами служили коляски, омнибусы и грузовые кареты, запрягаемые лошадьми или волами. Однако электричество, телефонная связь, водопровод и канализация в городе имелись.
Чтобы сойти за «своего», в разговорах с медперсоналом и соседями по палате профессор всё время ссылался на потерю памяти и документов. Он не собирался объяснять, что прибыл из другого мира.