Цена моей одержимости
Шрифт:
— Нет, ты не собачка, — сжимаю ее волосы в кулак и тяну вниз. В глаза смотрит, боится, дрожит. — Ты игрушка. Моя кукла, готовая мне услужить в любой момент. Когда я захочу. Где я захочу. И как я захочу. Если ты все еще надеешься вить из меня веревки, то очень ошибаешься. Либо ты подчиняешься и проживание в моем доме будет более сносным, либо ты дальше брыкаешься как овечка, а я… я тебя ломаю.
Хочет возразить, но я не даю ей этого сделать. Обрушиваюсь на ее манящий рот бешеным, диким поцелуем. Сминаю губы, заставив их раздвинуться
Член дергается, наливаясь кровью. Увеличивается за долю секунду, мечтая снова познакомиться с ее аппетитной девочкой, наверняка истекающей очень вкусным соком.
Руками шарю по стройному телу Алисы. Сжимаю два полушария попки, вынуждая закинуть одну ногу мне на бедро. Почувствовать, как дружок рад видеть блондинку, как хочет ее пронзать всю ночь напролет.
Совершенно не соображая, что творю, толкаю Задорожную к стене, в тень. Где никто нас не увидит. Где наконец-то смогу насадить ее на член, вырывая из горла сладострастный стон и получая на спине отметины от ее ногтей.
Раньше она так любила ставить на мне царапины, выступая той еще собственницей. Надеюсь, этот запал в ней не угас.
Мне абсолютно похуй, что нас может кто-то услышать или увидеть. Хочу. Дико. Безумно.
Глава 20
Алиса
Боже! Это какое-то сумасшествие. Безумие. Греховный поступок. Нечто аморальное, но в тоже время горячее, смешанное с бешеным адреналином в крови.
Мне нужно оттолкнуть Тимура, вырваться из его мертвой хватки. Это ведь так неправильно — поддаваться ласкам бывшего парня в опасной близости от скопления людей. Но я не могу. Не в силах ему противостоять. Разум плывет.
Внутренний голос кричит остановиться, возразить ему. Только вот тело предает. Откликаюсь на руки Воронцова, выгибаюсь дугой, стоит ему углубить поцелуй и опустить ладонь к моим напрочь промокшим трусикам.
— Тимур, — стону, ударившись затылком о каменную стену.
Впиваюсь ногтями в его запястья. Отметины оставляю. Отрезвить хочу. Остановить безумие, которое может перерасти в невероятный взрыв, способный затронуть всех вокруг.
— Тимур, — на выдохе. Надеясь достучаться до голоса разума этого дико сексуального мужчины. — Пожалуйста.
Сама не знаю, о чем прошу. Прекратить или двигаться дальше. Меня на части разрывает, мысли путаются, а между ног горит пожар огромной силы.
— Моя куколка хочет продолжить, да? — кусает шею и тут же зализывает место укуса. — Всегда рад услужить сучке Алисе.
Резко разворачивает меня к себе спиной, заставляя упереться руками в стену. Задирает подол платья к талии на манер пояса, полностью меня раскрывая снизу. Тянет трусики, отчего ткань врезается в нижние губки, вызывая гортанный стон.
Дергаюсь в его руках. Даже сквозь слой одежды чувствую каменный, горячий член, которым Тимур трется о мою попку. Не вижу, но ощущаю его порочную, сексуальную усмешку.
— Остановись, прошу, — из последних сил. Молясь всем высшим силам, чтобы все прекратилось. — Не так. Не здесь. Тимур!
Громко кричу, когда слышу звук расстегивающейся молнии. Сейчас он трахнет меня в этих густо-зеленых кустах. Около беседки. Невзирая на то, что нас может увидеть каждый из гостей вечеринки.
— У тебя нет права голоса, дорогая, — проводит пальцем по ложбинке ягодиц. Замираю, боясь что-то ему возразить. Вдруг себе еще хуже сделаю? — Ты должна всегда выполнять мои приказы, иначе…
Резко замолкает, заставляя меня выпрямиться и прижаться голой попой к грубой ткани его брюк. Слава Богу, еще не до конца их расстегнул.
Облегченно вздыхаю, услышав гул голосов. Вроде бы на турецком языке. Если это тот брюнет из бара, Тимур точно сорвется, устроит настоящий мордобой. И за то, что он ко мне лез. И за то, что нас прервал.
— Молчи, крошка, — чуть сдавливает шею, немного перекрывая поток кислорода. — Не хочу, чтобы кто-то другой увидел тебя в таком виде.
Разве можно ему возразить? Тем более сама не хочу быть застигнутой в задранном платье и с мокрыми трусиками перед судьей или прокурором, которые иной раз заходили в наш дом и вели дела с моим отцом. Такого позора я точно не переживу. Не смогу родителям в глаза посмотреть, когда они узнают, чем я тут почти не занялась. Это будет удар для обоих.
— Приводи себя в порядок.
Тимур толкает меня вперед, словно не нужную вещь. Как будто сам недавно не лапал похотливыми ручонками, вызывая мощный электрический ток по всему телу.
Поправляю платье, расправив складки. Приглаживаю прическу и выхожу следом за Воронцовым из нашего укрытия. Мужчина ждет меня около черного внедорожника. За рулем явно нанятый хозяином особняка водитель.
Обнимаю себя за плечи, пытаясь унять мелкую дрожь. Я возбуждена. Чертовски мокрая внизу. Мыслей здравых в голове нет, а лишь первобытный инстинкт мною владеет при взгляде на недовольного и вроде как взбешенного Тимура.
— Тимур? — ни слова не говорит, просто указывает на автомобиль.
Сажусь назад, рядом с Воронцовым, уже надевшим на лицо непроницаемую маску безразличия и гнева. Понять не могу, что с ним случилось за каких-то пару минут.
В нем словно две личности живет. Одна пошлая и развратная. Другая более злобная и жесткая.
Ерзаю на месте, не решаясь взглянуть на Воронцова, который продолжает молчать, только слышу скрип зубов друг от друга. Такое чувство, что они вмиг раскрошатся. От мужчины веет чем-то дьявольским, темным. Как будто не со мной рядом, а где-то далеко. Словно в каком-то своем мире.