Цена моей одержимости
Шрифт:
И как бы в подтверждение своих слова кладет руку мне на бедро. Дергаюсь словно от электрического разряда, с едва ощутимой болью врезаясь затылком об дверцу.
Я чувствую себя как в клетке с диким зверем, который готов распробовать лакомый кусочек медленно и изощренно.
— Ты же сам выбрал это платье, — голос дрожит, ладошки потеют, а трусики в миг намокают от присутствия рядом Тимура.
— И оно вызывает у меня желание разодрать его в клочья.
Ахаю, когда его рука оказывается у меня между ног.
От него так сильно веет животной, бешеной
Горячие, неконтролируемые эмоции, выбивающие почву из-под ног и отталкивающие внутренний голос на второй план.
— Тимур, что ты…
Резко замолкаю, стоит Воронцову погладить костяшкой пальца мое мокрое белье. Боже! Губу нижнюю прикусываю, стараясь сдержать громкий стон. Грудь тяжело вздымается и опускается. Глаза зажмуриваю, лишь бы не видеть победной улыбе на лице своего бывшего парня.
— Сучка потекла, — сжимает со всей силы грудь в ладони. Вскрикиваю, распахнув глаза. — Влажная, горячая девочка, — надавливает на клитор, сексуально облизывая губы.
Ерзаю на месте, пытаясь то ли оттолкнуть Тимура, то ли даю ему молчаливое разрешение продолжить дальше. Двинуться вперед. Ощутить его пальцы, чтобы…
— Тимур Андреевич, — слышится голос Олега из какого-то динамика. — Мы приехали.
Испуганно вскрикиваю, думая, что водитель мог нас услышать. Боже! Как же стыдно! Как я теперь ему в глаза посмотрю? Он же… не глухой, в конце то концов. Или Тимур во всеми себя так ведет, поэтому охраннику пофиг на звуки, раздающиеся с заднего сиденья?
— Как жаль, что нас прервали, Задорожная, — заправляет мне за ухо выбившийся локон. — Иначе ты бы знатно на мне поскакала. Наездница из тебя отменная. До сих пор помню, как любила сиськи сжимать в приступе оргазма.
Хочу ему возразить. Съязвить. Поставить на место. Но язык словно к небу прирастает, а губы немеют.
Так ты дикого зверя против шерсти погладишь, дура. Не смей.
— Пошли, — поправляет пиджак, вновь грозным взглядом одаривая. — Тут полная звукоизоляция, — видит мой смущенный взгляд в сторону Олега, когда мы выходим из машины. — Охраннику ни к чему слышать крики моих девок.
Мерзавец! Чтоб тебя… Девки у него там кричат. Козел!
— Харе строить из себя обиженку, — за скулы хватает, приближаясь мое лицо к своему. — Веди себя как хорошая девочка. Ни с кем не завязывай разговора. От меня ни на шаг не отходи, — глаза отвожу, от чего он рычит и еще сильнее сдавливает мою челюсть. — Ты мое сопровождение, так что, — оглядывает с головы до ног. — будь паинькой. Мне важно получить контракт с этим турком.
Впервые Тимур говорит о чем-то кроме денег на лечение отца и спасение фирмы. Ночной воздух так подействовал на его откровенность? Или он просто хочет показаться всем вокруг милым и пушистым зайкой?
— Кивни, если поняла? — выполняю, дыша с трудом. Не нравится мне его прищуренный взгляд, таящий в себе ничего хорошего. — Тогда прошу на вечеринку.
По освещенной, кажется, сотнями огней дорожке проходим на задний двор огромного особняка. На зеленой лужайке собрались похоже все сливки общества. Судья, прокурор, даже начальник пожарной службы. Несколько известных актеров.
Влиятельные люди и их пассии съехались, чтобы поучаствовать в благотворительности. Выпить дорогого алкоголя и вкусить неимоверное количество деликатесов на столах или подносах официантов.
Тимур тут же вливается в атмосферу вечера. Он в своей стихии. Среди властных и сильных мужчин, многие из которых по-дружески с ним общаются. Приглашают на барбекю или званый вечер. Ведут с ним светские беседы. Даже у меня что-то спрашивают.
Как ни странно, но Воронцов представил меня своей давней подругой, которая внезапно вернулась в Россию.
Что-то машинально отвечаю, мало вникая в разговоры. Скучные, в основном на тему работы каждого здесь собравшегося.
Мне так не интересно с ними беседовать, что нарушаю запрет Тимура — не отходить от него ни на шаг. Пока он объясняет прокурору какие-то детали строительства небоскреба, я отделяюсь от их компании и пробираюсь к бару.
Беру со столика стаканчик шампанского и делаю большой глоток. Газики приятно щекочут горло, а внутри тепло распространяется. Тело расслабляется. Уже нет напряжения и какого-то боязливого состояния.
Еще один глоток. Ммммм, как вкусно. Приятно и в голову не ударяет.
— Вам тоже скучно? — чуть грубоватый голос с легким акцентом.
Поворачиваюсь к рядом стоящему мужчине. Высокий, довольно симпатичный брюнет в черном костюме. Скулы покрывает стильная борода.
Темно-карие глаза пробегают по моему платью, надолго задерживаясь в районе открытого бедра. Интуитивно прикрываю кусочек кожи рукой, но это его лишь забавляет.
— Не стоит скрывать такую красоту, милая.
От него веет мужской силой. Дьявольской опасностью и нереальными проблемами. Эта широкая улыбка доброжелательного мужчины может маскироваться под оскал Джокера.
И от этого холодок по коже бежит. Мурашками покрываюсь, мечтая покинуть его общество, но он хватает меня за руку и чуть к себе прижимает.
Грудью ощущаю его мышцы, натянувшие ткань белоснежной рубашки. Того и гляди она порвется прямо на нем. В нос ударяет древесный запах, смешанный с запахом сигарет и виски.
Он вроде бы не выглядит пьяным. Так какого же фига руки свои распускает?
— Отпустите меня, мистер… — дергаюсь, но делаю себе только хуже.
Мужчина наглеет. Проводит носом по моей щеке и цепляет пальцем выбившийся локон. И это при всем честном народе. При Тимуре. Который не спешит вырывать меня из рук этого мерзавца.
Неужели, это то, о чем он говорил?
«Другие мужчины».
Передергивает от такой мысли. Не мог Воронцов говорить об этом всерьез. Сам же недавно предупреждал, чтобы с ним ходила. Как комнатная собачка, а сейчас дает другому мужику меня внаглую лапать.