Цена на материнство

Грант Эмилия

Слишком тепло, чтобы я не придал этому значения.

С девятого класса мы сами могли выбирать, с кем сидеть. И мой Эльф выбрала меня.

Но то самое — настоящее — началось только в одиннадцатом. Так мне казалось.

Первое сентября того злополучного учебного года. Алина пришла в школу на линейку. Я увидел ее сразу: распущенные волосы, собранные у висков крохотной заколкой, черное платье с пояском на талии и стоячим воротником. Я помнил это как сейчас.

— Гор! — она обрадовалось, стоило мне только подойти.

Даже подалась вперед, чтобы обнять — именно так принято здороваться в старших классах — но в последний момент замерла. Воровато огляделась, будто не хотела, чтобы кто-то увидел ее порыв.

— Привет, Эльф, — внутри разлилось тепло. В то лето я сильно по ней скучал, она уехала с семьей в какое-то путешествие по Европе, и у меня не было возможности наблюдать за ней даже исподтишка.

— Как ты? Как твои дела? — поспешно спросила Алина. А мне никак не удавалось отвести взгляд от ее глаз. Казалось, в них бушует ураган.

— Все ок, — я хмыкнул. Вряд ли моей Снегурочке будет приятно слушать о том, как я по-настоящему провел лето. — Скучал.

На ее щеках проявился румянец, в глазах промелькнуло удовлетворение от услышанного.

— Так, одиннадцатый “А”, встаньте в ряд, — звонко прокричала классручка, и мы послушались. Посчитали, что еще будет время поговорить.

— Я тоже скучала, — едва слышно произнесла Алина, когда школьный двор накрыло мелодией первого сентября. Едва-едва, но я услышал.

Сперва даже не поверил своим ушам — уже привык, что Эльф довольно скованная.

Но когда почувствовал, что она прошлась мизинцем по моей руке… И тут же его одернула, залилась румянцем, словно сделала не что-то невинное, а какую-то пошлость.

Я — из настоящего — дернулся, откинул в сторону одеяло и резко встал. Внизу живота заныло, и это мне совсем не понравилось. Не понравилось чувствовать себя мальчишкой, которого так легко выбить из колеи.

Вышел из комнаты, начал спускаться вниз по винтовой лестнице и замер. У барной стойки в полной темноте, разве что в уличном свете, проникающем через окно, сидела Алина. Тоже не спалось?

— Привет, — тихо поздоровался я, подходя ближе.

Она дернулась, испуганно обернулась. Тут же захотелось ее прижать к себе, успокоить, убедить, что все хорошо. Черт! Да что со мной?!

— Привет, — хрипло ответила она. — Уже утро?

— Нет, мне просто не спалось, — взял себя в руки, заговорил ровнее.

Прошел к холодильнику, достал бутылку минералки с лимоном.

— Будешь?

— Нет, спасибо, — она коснулась уже налитого стакана с молоком.

В кухне повисла неуютная тишина. Будто каждый из нас что-то хотел сказать, но молчал. Мы просто пили свои напитки, периодами бросая друг на друга непонятные взгляды.

— Игорь…

— Алин, — мы заговорили одновременно.

— Говори первый, — Эльф повела плечами.

— Ты помнишь, как мы познакомились?

Зачем я это спрашиваю? Зачем играю со своим болезненным прошлым?

— Меня посадили к тебе за парту в мой первый день. И ты начал надо мной издеваться, даже за косу дернул, — губы девушки тронула улыбка.

— Я назвал тебя Снегурочкой, — хмыкнул, — и правда, это такие ужасные издевательства!

— А в одиннадцатом назвал Эльфом, — продолжила она. И какая-то часть меня, совсем крохотная, возликовала. Она помнит! — Я так и не поняла, почему.

— Ты просто себя со стороны не видела, — иронично протянул я. — Почему ты тогда отсела от Вити?

Она подняла на меня напряженный взгляд, не решалась ответить.

Какого черта я вообще это спрашиваю?! Бред и ересь. Кто бы мог подумать, что “ужасного Игоря Верещагина” вообще могут волновать такие мелочи.

— Тебе честно или по официальной версии?

— Честно, — усмехаюсь я.

— Мне не понравилось, что ты не обращал на меня внимание. А вот с той...как ее?

— С Машкой Козловой, — со смехом подсказал я. Накрыло ностальгией. Вот, значит, как. И волшебному Эльфу не чужда ревность. — А мне сейчас даже на мгновение стало жаль этого хлюпика.

— Витя не хлюпик! — тут же заспорила Алина и осеклась, посмотрела в окно и добавила: — Хотя ладно, черт с ним.

— Он тебя обидел? — спросил осторожно, чтобы не спугнуть.

— Нет, — соврала. По глазам увидел, что соврала.

— Отец вчера звонил, уже после всего — как бы невзначай произнес я. — Сказал, что доволен моим выбором.

Хотел таким образом похвалить Алину, но она помрачнела. И внезапно выдала:

— Не люблю врать.

— А мы и не врали. Ты, в некотором, смысле и правда мой выбор.

И снова тишина. В какое-то мгновение мне захотелось разрушить ее, уцепиться за ускользающую из рук нить ностальгии, обсудить все с Алиной, наконец. Расставить все точки над “е” и черточки на “и”.

— Можно еще один вопрос? — внезапно спросила она. — Можешь не отвечать, если на захочешь.

Кивнул.

— Когда ты уехал… тяжело пришлось?

— Нелегко, — серьезно ответил я, взвешивая каждое слово. Рассказывать о том, через что пришлось пройти, не хотелось. — А ты? Тяжело пришлось, после того, как отца?..

Я впервые поднял эту тему. Слишком хорошо знал, как Алина любила отца, как трепетно относилась к его мнению. Как переживала, когда он высказался против наших отношений. Тогда я его ненавидел. Сейчас? Сейчас я понимал, что все изменилось.

Мой же вопрос унес в далекое прошлое. Тогда я проводил мою Снегурочку до дома и внезапно столкнулся с Лебедевым. Смущался как мальчишка, протянул руку, чтобы поздороваться. Меня окинули ледяным взглядом, но руку пожали. И уже многим позже, когда Алина отмечала свой день рождения, ее отец отвел меня в сторону.