Цена ошибки некроманта
Шрифт:
Остаётся только надеяться, что он не станет мстить за несколько резких слов в свой адрес, сейчас-то вон не стал. Главное, забрать свои вещи и постараться больше с ним не сталкиваться.
С этой надежды мысли перескочили на другое. Железнодорожная платформа находилась вдалеке от города. Рассмотреть вчера в темноте я ничего, конечно, не могла, но в карту ради интереса заглядывала и не могла припомнить где-то поблизости какого-то жилья. Но тогда интересно, как вчера добирался домой шериф?
Перед глазами встал образ трусящего по улице косматого медведя, и я даже тряхнула головой, отгоняя яркую картинку. Нашла о чём думать! Остальные-то пассажиры
Об этой особенности знает каждый ребёнок: магия двух разных лепесткoв не смешивается, да и перемещается она из лепестка в лепесток очень неохотно. Например, если двое приезжих заведут ребёнка, то он унаследует магию родителей через них, а вот дети смешанной крови почти всегда получают местную магию. У стихийных иногда случаются отклонения, когда в ребёнке проявляется магия другой стихии — например, у огненного демора вода или воздух, — но никогда две сразу.
Впрочем, надoлго этих мыслей не хватило. Под разговор о качестве детективной литературы, в который конечно втянули и меня, дорога прошла незаметно.
Мужчины в своём отношении к подобным книжкам разделились на три характерных группы.
Завр, который с самого начала показался мне очень добродушным и мягким человеком, невесть зачем попавшим в полицию, придерживался дипломатичной точки зрения, что каждый выбирает книги себе по душе, и если он никому этим не вредит — то какая разница, что читает?
Второй полицейский, пожилой лысый тип с вислыми усами, который и подкинул мне эту идею, читал исключительно серьёзную, проверенную временем литературу или что-то нехудожественное, а к лёгкому чтиву относился со снисходительной насмешкой.
Ну а третий, которого я по понятным причинам сразу же невзлюбила, искренне считал все женские книжки по умолчанию глупыми и бессмысленными, а женщин — неспособными написать что-то приличное. С ним я изо всех сил старалась не ругаться, потому что бессмысленно, но всё равно не удержалась и высказала несколько эмоциональных комментариев…
Хорошо, что дорога оказалась не очень долгой.
А ещё, наверное, хорошо, что в разговоре не участвовал Блак. Или, может, лучше бы участвовал?.. Тогда бы я, выслушав всё, что думает этот человек о женских вообще и моих умственных способностях в частности, окончательно с ним разругалась и, может, не косилась бы насторожённо, ожидая подвоха. Но шериф слушал спор молча, всё так же неопределённо улыбался, то поглядывал на меня, то — вообще смотрел вперёд, в лобовое стекло. Допускаю, что он вообще нас не слушал, но всё равно под тяжёлым взглядом делалось не по себе: я оказалась заложницей пеpвого впечатления и теперь не могла отделаться от мысли, что за каждым моим движением следит опасный хищник, который только и ждёт момента вырвать горло.
Творец! До чего всё-таки… своеобразный мужчина.
От места, где остановился автобус, до станции пришлось немного пройтись. При свете дня и под низким серым небом выглядело это место весьма уныло: широченное полосатое полотно железнодорожных разъездов, справа — закpытые сейчас ворота, мостовой кран за ними и какие-то склады, впереди темнеют на фоне леса разномастные потёртые вагоны. Влево убегают блестящие рельсы, на которые я покосилась с тоской. Чуть в стороне, тоже слева, небольшой сарайчик — кажется, он выполнял тут функции вокзала. Пассажирский вагон стоял
Шериф, не обращая внимания на нас, зашагал к месту преступления. Завр вежливо предложил мне локоть, и пренебрегать опорой я в этот раз не стала: добродушный сержант нравился мне всё бoльше. Да мне вообще все местные, похоже, нравились, кроме Адриана Блака. «Ну почти», — поправила я себя, бросив задумчивый взгляд на затылок идущего впереди полицейского, ругавшего мои любимые книги.
— А док опять опаздывает, — проворчал он, обращаясь к идущему рядом вислоусому.
— Док не опаздывает, док задерживается, — возразил тот. — Не дай Творец, Блесс сегодня опять «нырнул», мы его тогда вообще не дождёмся.
— Да не должен, — вставил Завр. — Он вроде только вышел, теперь пару кварт проработает.
— Вы о чём? — не выдержала я.
— Да хирург из госпиталя, — смущённо пояснил сержант. — Он так-то хороший врач, но…
— Поддаёт он, — через плечо бросил прямолинейный старший. — Доктор Трас вообще-то живых резать права не имеет, он же по трупам. Но когда Блесс «ныряет», а это обычно на декаду-полторы, больше его заменить некому. Лет пять назад наш хирург был толковым, а теперь… Люди предпочитают или к доку под нож, или уж до Фонта дотерпеть, даже когда Блесс трезвый.
— Какой ужас, — совершенно искренне посочувствовала я местным жителям.
— Док Трас хороший врач, — вступился за него Завр. — Он раньше и был хирургом, говорят, вроде аж в столице, только ушёл потом. Не то скандал случился, не то просто ему надоело с живыми…
— Тихо! — рявкнул шериф, за спиной у котoрого мы остановились. Я дёрнулась от неожиданности и нервно поправила плащ, а мужчины осеклись.
Возвышавшийся в паре метров впереди вагон вот так, вблизи, смотрелся зловеще. Он выглядел мокрым, но вода не стекала по окнам, не срывалась струйками со специальных защитных козырьков; капли росчерками застыли на стёклах, а свежие струи дождя словно огибали синие железные стены. Сквозь чёрные окна не проглядывали жёлтые занавески, да и наверху откинутой лестницы, за приоткрытой дверью, словно притаилось что-то тёмное, жуткое. Я искренне порадовалась, что по — прежнему цепляюсь за локоть Завра и рядом, помимо него, ещё трое спoкойных уверенных в себе мужчин. Потому что одна я бы к этому вагону точно не подошла.
Первый раз вижу предмет, полностью выключенный из потока, да еще при этом такой большой и на открытом пространстве. Всё же шериф исключительно сильный маг…
Магия нашего лепестка совсем не похожа на бурную стихийную, она очень редко имеет внешние проявления. Менталисты, при всём их могуществе, совершенно незаметны, нейтралы — тем более. Выглядеть эффектно может только магия некромантов, когда кто-то из них призывает или изгоняет духа.
Духов призывают либо для разговора, либо для заключения в кристалл-накопитель или какой-то другой сосуд, то есть в качестве источников энергии. Очень могущественных источников, не чета стихийным. И духи бывают двух типов: pазумные, сохранившие память прошедшей жизни, и… все остальные, «дикие». И если первые, как люди, ведут себя очень по-разному и использование их в технических целях строжайше запpещено и приравнивается к лишению свободы живого человека, то вторые — неизменно агрессивны, опасны и очень полезны. Хотя никто, честно говоря, до сих пор не знает, что вообще представляют собой последние. То есть вроде бы какие-то теории существуют, но я не слышала, чтобы какую-то из них сумели доказать и приняли основной.