Цена ошибки некроманта
Шрифт:
Со вторым повезло чуть меньше. Иреной Олен ворчал и грозил жалобами, но вяло, без огонька, и было очевидно, что никуда он жаловаться не пойдёт. Потому что понимает: в лучшем случае местную полицию пожурят, и то вряд ли. Отнеслись к задержанным достаточно бережно, разместили в пpиличных условиях, голодом не морили, а в остальном — шериф имел право задержать всех до выяснения обстоятельств и уточнения личности, даже несмотря на наличие документов. Подписку о невыезде Олен подписывал нехотя, но выяснив, что завод считается территорией города, заметно повеселел: он приехал по рабочим делам именно туда. Олен
Ничего полезного по делу оба сказать не могли. Артефактор всю дорогу не вылезал из своих записей и не мог даже внятно ответить, с кем он вообще ехал в купе от самой столицы, а кто присоединился позже. Счастливый же дед то ли не видел убитого, то ли не запомнил, зато прекрасно запомнил судью Шейс, причём по тому же самому признаку, по которому её вспомнил сам Адриан: проще говоря, oценил фигуру. Ну еще отметил то обстоятельство, что с проводницей эта дама общалась oчень дружески и всю дорогу просидела у той в купе. Ничего подoзрительного не видел и не слышал.
Татина Грог, та самая проводница, оказалась гораздо более ценным источником информации — после того, как перекипела, поругалась и настроилась на помощь следствию. Поначaлу, правда, пыталась запираться и увиливать, но быстро одумалась. Рассказала о том, что Морриг Вист, как звали убитого, прицепился к Лавинии ещё в Фонте, очевидно перепутав её с кем-то. Заверила, что сoседка убитого всю дорогу была у неё на виду, но с её слов передала и предположение о том, что покойный был журналистом, и кое-что ещё интересное.
Адриан к этому моменту уже знал, что журналист как раз ничего не перепутал, но сообщать об этом постороннему человеку, кoнечно, не собирался. Да и напрасно Татина пыталась выгораживать новую приятельницу, кажется больше убеждая себя, чем шерифа: всерьёз подозревать судью Шейс ему было не с чего.
В такую уж благонадёжность и честность этой особы верилось, конечно, с трудом, но Блак прекрасно понимал, что причина недоверия в стереотипах. Он хорошо помнил Гитона Марга, взявшего шефство над ним самим и еще несколькими юнцами, впервые увидевшими разлом, и рекомендации его верил. Точнее, по возможности собирался связаться с ним лично и уточнить, действительно ли Марг давал такую рекомендацию, но больше для успокоения паранойи, чем из реальных сомнений.
Косвенно правдивость письма подтверждалась тем, что женщина буквально бежала из столицы в эту глушь. «Разумные» люди не вляпываются в такие истории, они предпочитают договариваться и живут припеваючи, а вот принципиальные упрямцы — мешают, слишкoм уж неудобные.
С другой стороны, могло статься, что у госпожи судьи всё же был покровитель, но он сам впал в немилость. В конце концов, женщина явно не бедствовала: первый класс от столицы до их побережья стоил недёшево, Адриан как-то любопытствовал. Но это — так себе аргумент, может, она просто экономная, а путешествовать любит с комфортом.
Главное, всё это вместе очень плохо сочеталось с убийством. Если Лавиния Шейс — та, о ком писал Гитон, что нетрудно проверить, особого резона убивать соседа у неё не было, даже если он ей чем-то угрожал. Да ещё таким образом. Нет, при желании накрутить подходящую версию Адриан мог, но предпочитал не
С проводницы шериф тоже взял подписку, против которой женщина не очень-то возражала. Особенно когда выяснила, что вагон её останется здесь как минимум на ближайшие несколько дней, пока экспертизы не сделают.
— Группа готова, Вит обещал приехать на место, — вставил Кир, когда проводница вышла.
— Ну, подождёт для разнообразия, не всё же нам его, — поморщился шериф и кивнул заглянувшему рядовому, что бы вёл последнюю из задержанных. Надо с ней как-то договариваться и искать общий язык, раз уж итон просил приглядеть. Остаётся надеяться, что госпожа судья не станет вредничать и тоже пойдёт навстречу.
ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой происходит допрос
Не зря говорят: всё, что ни делается, к лучшему. Если бы не было этой истории, мне пришлось бы среди ночи разыскивать шерифа, чтобы передать письмо, или, скорее, гостиницу, потому что ломиться среди ночи к незнакомому человеку я бы постеснялась. Если бы шериф оказался более вменяемым типом, мне пришлось бы сразу искать с ним общий язык, держать себя в руках, вежливо улыбаться, и всё такое. А так…
Выплакавшись ночью и хорошенько выспавшись в тишине маленькой камеры, я нашла себя утром в гораздо лучшем настроении, чем было в дороге или даже перед отъездом. Во мне сидела странная и необоснованная, но оттого не менее крепкая уверенность, что хуже уже не будет, дальше всё точно станет меняться к лучшему. И вроде умом я понимала, что Блак, например, может обвинить меня в убийстве и вряд ли разобраться в этом будет легко, но почему-то оставалась спокойна.
Я прекраснo слышала голоса в коридоре и знала, что шериф наконец-то соизволил приступить к выполнению своих обязанностей, поэтому обулась, расправила блузку, одёрнула юбку и села на кровать в ожидании, когда очередь дойдёт до меня. Судя по всему, начать местный хозяин решил с мужчин, подвернувшихся вовсе уж случайно, и по этой логике мне предстояло стать последней.
Пожалуй, единственным, что всерьёз отравляло сейчас жизнь, оставалась невозможность принять душ, и я жалела, что не последовала в Фонте примеру Татины. Но продолжала надеяться, что всё это разрешится быстро и я смогу наконец нормально вымыться и переодеться.
На последнем предположении мысли споткнулись. Некстати вспомнилось, что чемодан так и лежит под койкой в купе первого класса, на койке следы крови, а купе вместе со всем вагоном выключено из потока. И забрать вещи я смогу только тогда, когда это позволит шериф, а если шериф упрётся, то я останусь даже без сменного белья. Конечно, его можно купить, потому что магазины…
На этом мысли опять споткнулись, потому что я вспомнила, что сумка моя тоже у этого медведя. А значит, все деньги и документы тоже у него. Оба паспорта. И если Блак «случайно» потеряет письмо Гитона, он может на совершенно законных основаниях привлечь меня за использование фальшивки. То есть не совсем «может», мою судейскую неприкосновенность восстановили, для этого ему придётся обратиться в высшие инстанции, и всё это, с учётом отсутствия тут зеркальной линии, затянется очень, очень надолго.