Цена памяти
Шрифт:
Чтобы принять.
Она надеется достигнуть просветления: понять что-то, о чём не думала раньше; осознать то, чего не замечала.
Оне не знает, как это может случиться, но ждёт.
Однако Драко берёт всё в свои руки — и находит способ связаться с ней.
Она понимает, что это значит.
«У меня есть одно письмо в неделю», — сказал он ей в одну из первых встреч. Письмо, которое весь последний год он отправлял матери, в этот раз было потрачено на неё.
Хотя и письмом это назвать сложно.
Всего
Гермиона так и не смогла полностью обдумать случившееся — слишком сильны отголоски боли. И горе от потери при одной мысли о Роне охватывает её с такой силой, что Гермиона теряет способность нормально дышать.
Она понимает, что это неправильно. Понимает, что должна как-то уложить всё в голове. Выстроить наконец чёткую хронологию произошедшего и решить, что делать дальше.
Со всей информацией, что она узнала.
Со всеми событиями, которые пережила.
Со всеми чувствами, что всё ещё бурлят внутри.
И вот эта записка.
Всего пара фраз — но такие, от которых сжимается сердце.
Почерк Драко слегка дрожащий, но она столько раз видела его на всех планах, схемах и списках, которые он отдавал, что узнаёт каждый завиток. Трепет в её животе смешивается с тревогой совсем как в темнице, когда она услышала его голос. Когда он пришёл за ней.
Она должна понять, что на самом деле тогда произошло. Должна услышать его версию событий — даже если это окончательно сломает её.
Гермиона перечитывает слова снова и снова и понимает, что не сможет отвертеться. Не сможет и не захочет.
Записка на столе гласит:
«Когда-то ты обещала, что будешь бороться за меня.
Пожалуйста, приходи в последний раз.
Я покажу тебе всё».
***
Гермиона садится на привычное место, скрестив руки на груди. Это — её попытка выстроить стену и удержать последнюю преграду. Она пока не знает, что её ждёт, но понимает: сегодня необходимо сохранять спокойствие и наконец покончить со всеми слепыми пятнами.
Чего бы это ни стоило.
В этот раз она смотрит на Драко совсем по-другому. Как оказалось, он в самом деле заслужил своё место в Азкабане, но Гермиона всё равно не уверена, что он вписывается. Она обводит его внимательным взглядом и старается увидеть что-то такое, что могла пропустить. Но замечает лишь, что он выглядит хуже: синяки под глазами стали темнее, щеки кажутся впалыми, а волосы грязнее, чем раньше. И это напряжение в его лице — Драко больше не борется с ним, позволяя отравлять черты.
Когда
— Ты в самом деле покажешь мне?
Она приподнимает одну руку и указывает пальцем на свой висок.
В их вторую встречу в Азкабане он пообещал, что пустит её в свою голову, если потребуется. Тогда сама идея казалась безумной, но ведь Гермиона и не знала, что уже когда-то была там.
Она имела доступ к его мыслям, знала его мнения и догадывалась о чувствах.
И если это не было игрой, возможно, они смогут всё вернуть.
Драко, кивнув, нервно облизывает губы. Его ответ звучит обезоруживающе честно:
— Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня, не помня всего.
Гермиона, не справившись с эмоциями, впивается ногтями в собственную руку, лишь бы не выдать реакцию каким-то другим образом.
Он хмурится и не торопится, подбирая слова:
— Так что да, я покажу, — Драко медлит ещё пару секунд, — но сначала я хочу прояснить несколько вещей.
— Малфой, так не пойдёт, — она отвечает, не задумываясь; голос сам собой повышается.
Он проводит языком по зубам, кожа натягивается, острые скулы проступают более отчётливо. Драко прерывисто вздыхает.
— Ты сама задашь вопросы. Ты и так знаешь, что я хочу рассказать.
Гермиона мгновение сердито смотрит на него. Сомнения — так много сомнений, подозрений, домыслов — мешают ей просто поверить ему. Но всё же она великодушна. Ведь она обещала. Гермиона даёт ему шанс — ещё всего один.
Она чувствует, что ей нужно перехватить контроль, но всё же соглашается с его правилами.
Тем более она точно знает, какой вопрос волнует её в первую очередь.
— Это ведь настоящие воспоминания? — спрашивает Гермиона, применяя усилие, чтобы голос не дрожал. — Ты в самом деле убил его?
Снова эти слова, которые беспрепятственно слетают с языка, но вызывают волну отторжения во всём теле. Гермиона чувствует, как желудок судорожно сжимается, а в горле назревает ком.
Она сглатывает, стараясь справиться с ним.
Малфой почти и не размышляет над вопросом, и её первая теория разбивается на осколки, когда он едва заметно кивает.
Вздохнув, Драко говорит:
— Не уверен, что именно ты помнишь, но да. — Глаза темнеют и дёргаются в сторону на какую-то долю секунды, а после вновь останавливаются на Гермионе. — Да, я… сделал это.
Следы в виде полумесяцев на её руке будут глубокими и заметными невооружённым взглядом — с такой силой ногти впиваются в кожу. Гермиона мысленно напоминает себе дышать, но узел в животе всё равно закручивается всё сильнее.
Вопросы…
Глубокий вдох, поспешный выдох.
Он ждёт от неё ещё вопросов.