Цена памяти
Шрифт:
В его глазах мягкое и сосредоточенное выражение.
Гермиона совершенно не знает, чего от него ожидать.
Она предполагает, что для него всё должно быть проще, ведь так? Он просто должен чувствовать себя, ну, свободным. Возможно, даже счастливым, хотя Гермиона и не уверена, что после всего случившегося это состояние легко вернётся к Драко.
Он вдруг слегка ухмыляется:
— Ты действительно вспомнила всё до Рождества.
Она вскидывает брови, и в памяти всплывает её жаркий выпад почти
— Вообще-то, я надеялась вытащить тебя до него, но чёртовы бюрократы…
На календаре тридцатое декабря.
Выходя из камеры двадцать первого числа, Гермиона больше не давала обещаний. Лишь крепко сжала его руку напоследок и многозначительно кивнула. План в голове выстроился так быстро и с такой чёткостью, что не было и шанса отступить.
Единственной преградой были праздники; из-за них суд отложили на двадцать девятое, ещё сутки потребовались на то, чтобы уладить все дела с бумагами, вернуть Драко палочку и отпустить его.
Её воспоминания сыграли свою роль. Он был оправдан и свободен.
— Ничего, — мягко прерывает Драко поток её слов и мыслей. — Это было справедливой платой за всё остальное.
Он пожимает плечами и смотрит на неё с лёгким прищуром. Новые морщины у губ и вокруг глаз указывают на пережитое за последний год.
Гермиона прикусывает губу, и живот сводит от волнения; она не знает, что сказать и как себя вести.
Но Малфой спасает её от неловкости и вкрадчиво произносит:
— Моя мать хочет поблагодарить тебя.
— Что?
Это не то, что она ожидала услышать. Глаза Гермионы округляются от удивления.
— Моя мать. Нарцисса. Передаёт спасибо, — отрывисто и медленно, словно ребёнку, сообщает он.
— Но вы же ведь не…
— После того, как я получил палочку, Кингсли дал ей доступ к камину, мы говорили несколько минут, — он разводит руками и кидает быстрый взгляд на свою палочку; в его глазах Гермиона замечает сомнения, а после обращает внимание, как крепко он сжимает древко. Драко будто не верит, что вернул её себе. — Она хотела убедиться, что я в порядке и что это правда.
Гермиона снова глядит ему в лицо и, догадавшись, понимающе роняет:
— Что тебя освободили.
— Что меня освободила Гермиона Грейнджер, — неожиданно по-доброму усмехается он, и Гермиона почему-то заливается краской.
Потупившись, она смотрит на его колени и издаёт тихий нервный смешок.
Она действительно сделала это. Она уничтожила крестраж, помогла закончить войну и вот теперь разобралась с последствиями. Гермиона наконец справилась с прошлым, но находится в совершенном ступоре, когда дело касается будущего.
И Малфой не вносит ясности, когда вот так просто стоит напротив и не говорит,
В конце концов, он даже не поблагодарил её.
Но она — они оба — заслужили хотя бы один разговор. Такой, что расставил бы всё по своим местам.
Набравшись решимости, она стискивает кулаки и глубоко вздыхает; грудная клетка расширяется — ткань блузки слегка натягивается — и опадает. Гермиона замечает, как Малфой взглядом прослеживает это движение, и, стараясь не паниковать, быстро спрашивает:
— Ты голоден?
Его брови еле-еле подрагивают, и, подняв руку, Драко задумчиво прижимает костяшки пальцев к губам, а затем обводит Гермиону взглядом, от которого у неё внутри что-то воспламеняется и сердце пропускает два удара.
Волнение и нервное возбуждение щекочут в животе и за рёбрами; вдоль позвоночника рассыпаются мурашки. Гермиона изо всех сил старается справиться с дыханием и сохранить невозмутимое выражение лица, но с каждой секундой это становится всё сложнее.
Наконец глаза Драко сверкают, и он кивает.
***
Гермиона знает, что суетится, но ничего не может с собой поделать.
Драко Малфой находится в её квартире, в её кухне. Ещё десять дней назад он был в Азкабане, и их разделял стол, к которому были прикованы его руки, а также пропасть, соразмерная жизни Рона.
И теперь он здесь. Всё ещё сжимает палочку в одной руке, будто боится, что если отпустит — она исчезнет, а второй крутит стакан с водой. Ничего больше у Гермионы не нашлось, хотя она сама и не отказалась бы от глотка чего-то крепкого. Для храбрости.
Она хлопочет у плиты и слишком остро чувствует взгляд Драко — он не отводит глаз от её затылка. Она страшится обернуться и увидеть выражение его лица, но проходит минута, другая, тишина кажется почти невыносимой. И тогда Гермиона не выдерживает.
Она хватает полотенце с крючка, вытирает руки, с размаха бросает его на столешницу и, развернувшись, недовольно восклицает:
— Что?
К её удивлению, лицо Драко ничего не выражает, только глаза слегка сужаются, когда он переспрашивает:
— Что?
— Ты пялишься.
— Я наблюдаю, — невозмутимо отвечает он.
Гермиона раздражённо вздыхает и закатывает глаза. У неё не хватает на него терпения, не когда она так сильно напряжена.
— И какие выводы ты сделал?
Малфой лишь вскидывает брови.
— Выводы?
Она украдкой обтирает руки об юбку и, нахмурившись, поясняет:
— Ну, если ты наблюдаешь, то должен был… Не знаю, заметить что-нибудь интересное, — она машет рукой в воздухе, якобы это способно сделать её слова более логичными. — Иначе же ты просто пялишься, ну, или созерцаешь.