Цена предательства

Мансуров Андрей Арсланович

– Что, опять пытки? – понять, что говорит главврач Станции всегда было затруднительно, поскольку окладистая почти круглая борода словно скрывала дикцию рта, и гасила звук.

– Да, док. Правда, на этот раз хоть пытали аккуратно, – Михаил дёрнул плечом, – Свои.

– Да? Ну-ка, ну-ка – об этом моменте, пожалуйста, поподробней…

Пока док укладывал его на стол-поддон, и фиксировал тело ремнями, Михаил пересказал содержание обеих кошмаров, и повопил вволю – благо, стены медотсека звукоизолированы от остального пространства Станции. Остальные учёные, в том

числе и док Валентайн, и профессор Бейли, занимавшиеся в медотсеке и двух прилегающих лабораториях за стеклянными стенами какими-то препаратами в пробирках, и электронным микроскопом, только морщились от его криков, но дела не прерывали: ну и правильно.

Дело-то – общее… И оно куда важней «звуковых» помех.

Вправление суставов док провёл старым добрым методом: вручную. Болезненно, чёрт его задери… Если бы Михаил и спал, то сейчас точно – проснулся бы.

– Значит, говорите, ввинчивались прямо в плоть?

– Ну да. Даже не представлял, что такие твари где-то и правда – водятся.

– Да нет. В том-то и дело, что не водятся. Это – персонажи, если их можно так назвать, детской фантастики за прошлый век. По этому роману даже сняли фильм. И даже комиксы выпустили – для совсем уж детей.

У Михаила сверкнуло: точно! Где-то в подсознании вдруг словно открылся заблокированный до этого шлюз! Перед глазами даже встали начальные титры, а затем и бодрая музыка счастливого финала зазвучала в ушах! А вот сам фильм… Кровь, кровь, ошмётки плоти!.. Студия уж постаралась, чтоб спецэффекты были – как настоящие!

Ему – почти три года, и он и правда – так напуган, что взвизгивает, и зажмуривает глаза! Не выпуская из ручонок мускулистую волосатую лапу отца, который иногда посматривает на него, чуть насмешливо ухмыляясь: пытается так привить сыну бесстрашие!.. (Да, отец-то с самого начала мечтал, чтоб сын пошёл в десант. Всё-таки – платят!..)

– Точно, док. Я сам видел такой комикс! И это кино. И как это я…

– Сознание забыло. Вероятно, потому, что вы сами, капрал, приказали ему забыть это. Ну, может, слишком… Ярко. Всё было. Вы – «впечатлились». И по ночам вас стали донимать…

– Точно. Пару раз снилось! Вот уж я тогда орал! А ма – орала на отца… Потом – как-то оно всё забылось.

– А вот подсознание ваше, капрал, оказывается, не забыло!

– Вот ведь дерьмо!.. – Михаил понял, что опасность ещё страшней, чем он себе в начале вообразил! – Получается, что всё, что я видел, или читал, или смотрел в фильмах – буквально всё – может вот так, запросто, воплотиться в плоть?! В-смысле – в… э-э… псевдореальность?!

– Разумеется. Потому что даже если разум на сознательном, так сказать, уровне, забыл об этом, или заставил себя забыть (чтоб попросту не спятить от постоянного стресса и ужаса!), подсознание-то… Отложило и придерживает. Чтоб «подло и коварно» нанести удар в самый неподходящий момент. Но!

В обычных условиях подсознание делает это, чтоб как раз – разгрузить мозг. Разум. Избавить его от стресса путём простого пугания. Клин, так сказать – клином. Потому что потом, когда человек приходит в себя, и понимает, что всё это – лишь дурной сон, очередной кошмар, наступает, так сказать, катарсис. Очищение. Облегчение.

Ну, как бы это объяснить – словом, лечение ведётся от противного: человек думает – как хорошо, что это – только сон! И можно смело жить дальше, не боясь встретить такое – в жизни! И разум, посмотрев такой сон, словно старинный комп: перезагружается, очищается, и снова готов к работе. К будням. Вам понятна моя мысль, капрал?

Михаил не был уверен, что мысль ему понятна, но доку, как говорится, виднее. Всё-таки, хоть и не психиатр, или не сексопатолог, но владеет спецификой нервных болезней и расстройств психики:

– Да док. Более-менее. И что же теперь будет? С нами, я имею в виду?

– Вокруг да около ходить не буду. И говорить «умных» научных терминов – тоже. Скажу просто: не знаю. Потому что – не знаю. С такой… э-э… ситуацией ещё не сталкивался ни разу. Да и не только я. Ни один врач с таким, – док кивнул на вправленные суставы освобождённого от ремней и сидевшего на столе Михаила, – ну, то есть, вправлением суставов, вывернутых по собственному желанию пострадавшего, не сталкивался.

– Ничего не скажешь – радует. – Михаил не мог не поиронизировать, – Я так счастлив, что дал медицине столь поразительный прецедент. В анналы – попаду?

– Попадёте, капрал. Как и остальные, которых подсознание лишило членов, «украсило» ожогами и ранами, и наградило кучей других травм. Если только… – док не докончил, но Михаил и сам понял – «если только останемся живы!»

Лейтенант спал, по заверениям Уртона, начальника бригады генераторщиков, «буквально десять минут!»

Михаил принялся будить начальство, без стеснения применяя пощёчины, крики и тряску. Растирание ушей. Задирание век, и дёргание за волосы, хотя это и было трудно: короткая уставная стрижка не позволяла как следует ухватиться.

Лейтенант точно видел кошмар: проснувшись, вскинулся, выпучил глаза, а уж заорал – почище самого Михаила. Да и вцепился в «спасителя», словно клещами: чуть не оторвал капралу ворот от мейларового кителя! Обнаружив, что всё, что случилось – лишь сон, застонал:

– Левицки! Выпишу вам взыскание: поздно разбудили!..

– Сэр! Я вообще не должен был вас будить! Вам ещё положено было спать до того, как проявятся признаки кошмара! Уртона сказал, что вы спите спокойно, и даже не дёргаетесь. А времени прошло с засыпания – лишь десять минут!

– Да-а?! Хм-м… Тогда, – лейтенант уж точно соображал быстрее, чем даже док, – В чём тогда дело? Что-то случилось?

– Так точно, сэр, случилось. – Михаил повторил рассказ, делая упор на том, что думал сам, и присовокупив то, что думал по этому поводу доктор Скардино.