Цена предательства
Шрифт:
Однако Михаил, понимая, что организм затопила волна адреналина, уменьшающая боль, и чуя, как ему проникают, прогрызая и разрывая плоть, в брюшную полость, лёгкие, ляжки и ягодицы, словно огненно-злобные раскалённые прутья, твари, успел-таки с кровожадным мстительным удовлетворением отметить, что прикончил зубами по меньшей мере десяток нападавших!.. После чего свет померк, заслонённый тьмой налетевших тел.
Вдруг он обнаружил себя сидящим на кровати.
В ушах ещё звучат крики: «Да проснись же ты, наконец, упрямая скотина!!!», а щёки буквально горят от звонких пощёчин:
– Хватит! – он закрыл лицо руками, – Хватит – я проснулся.
– Ну, наконец-то! Бедняга О,Салливан, как я его теперь понимаю! И как он тебя, засоню …уева, умудрялся будить!..
Из-за плеча сержанта выглянула довольно ухмыляющаяся физиономия Лестера:
– Ага! Ну что, сержант, убедились? Говорю же – …рен его разбудишь!
– Это неправда! Я… Я очень легко просыпаюсь! – Михаил был действительно возмущён несправедливыми нападками.
В ответ ему заржало десяток глоток – всё отделение уже было на ногах, и даже одето. Михаил отметил это, ещё когда только-только открыл глаза.
Сержант так смеялся, что ему пришлось даже смахнуть с глаза выступившую слезу:
– Знаешь, Михаил, более наглого брехла я ещё не видал… Но – спасибо, что повеселил. А ситуация у нас сейчас отнюдь не располагает. К веселью.
– Да? А в чём дело, сэр? Я как раз хотел спросить, где чёртов Хоппер?
– Не знаю. Да и никто не знает: рации и индивидуальные маячки-чипы молчат. То ли у нас у всех разом испортилась аппаратура, то ли… То ли все остальные находившиеся на Станции люди попросту… Исчезли.
– Но… Как же так, сэр?
– Сейчас и будем выяснять – как же так. Давай-ка вставай и одевайся: ты у нас последний «соня». Внимание, отделение! Лардентингер и Симпсон! Дверь! Остальные – прижаться к стене!
Михаил, бесшумно вставший с кровати, отметил с запоздалым сожалением, как бледно выглядят бойцы без всего того смертоносного арсенала, который лейтенант столь неосмотрительно велел сдать на хранение в арсенал. Как они растерянно переглядываются, только сжимая в бессильной злобе кулаки – ни у кого не осталось даже карманного парализатора ЭИМИ! (Вот спасибо лейтенанту!) У троих сохранились, правда, припрятанные вопреки приказу лейтенанта, обычные ножи. (С камбуза они, что ли, потаскали их?!) Из остальных только Коллинз догадался взять стул, и сейчас держал его ножками к дверному проёму, который бесшумно приоткрывали Симпсон и Ларди.
Глядя, как двое профессионалов аккуратно работают, дополняя действия друг друга, и обследуют пространство в коридоре, Михаил поспешно, но стараясь не шуметь, натянул штаны и рубаху. Китель оказался сдёрнут со спинки стула и немного испачкан пылью – похоже, по нему топали, пытаясь разбудить хозяина. Плевать, что грязный: зато отлично защищает от пуль. Как, впрочем, и штаны, и даже рубашка.
Хотя вряд ли в них сейчас будут стрелять.
– Чисто, сэр! – Лардентингеру пришлось повернуть голову к сержанту, и произнести это полушёпотом: чёртовы наушники в ухе Михаила, да и всех остальных, похоже, действительно сдохли.
– Отлично. Внимание, отделение! Выдвигаемся! Направление: оружейная. Идти по двое. Симпсон, Ларди – вы – впереди. Левицки и О,Салливан – вы – прикрываете!
Всю недолгую дорогу до оружейной комнаты Михаил «бдил» в поперечные коридоры, остающиеся позади. Но не заметил ни малейшего движения. Как и следов, которые указали бы, что случилось с остальными людьми. Ни разбросанных вещей, ни тел, ни луж крови, ни даже отверстий от пуль, или крошева из стен от излучателей микроволн. Чёрных полос от огнемётов, или черт-впадин от лазеров тоже не имелось. Чистые и целые стены! Словно люди… Ушли сами. Может, их позвал какой-то Гамельнский Крысолов?..
Дверь оружейной могла бы сопротивляться при необходимости удару стального тарана, или даже падению бомбардировщика. Но сейчас смело сдалась пропуску сержанта, чиркнувшему им по щели, и сетчатке его правого глаза, засунутого в сканнер. (Хорошо хоть, электрогенераторы всё ещё подавали питание в сеть Станции…)
Когда массивная сталито-метонная плита отъехала в сторону, Михаила поразила темнота, царящая в помещении.
– Чёрт! Всем – прижаться к стенам! Рустамов и Долль – со мной!
Сержант, включивший минифонарик-сувенир, с которым, кажется, не расставался даже во сне, медленно вдвинулся в проём. Луч побегал по стойкам стеллажей, затем исчез из поля зрения. Михаил переглянулся с О,Салливаном. Тот кивнул.
Они отделились от стены, и перебежали к стене, противоположной входу в хранилище. О,Салливан выставил перед собой стул, захваченный по примеру Коллинза.
Так луч ещё было видно. Вдруг послышался крик:
– Хватай быстрее!.. Ещё! Теперь – назад! – и в проём выскочил сержант. Побелевшее, словно брюхо снулой рыбы, лицо, сказало Михаилу, что в хранилище оружия завелось нечто явно нехорошее. Сержант бросил стоявшим напротив проёма Михаилу и Лестеру по лучевому ружью, оказавшимся у него в руках, и тут его грудь словно пронзило брошенное изнутри комнаты копьё!
МакКратчен захрипел, изо рта пошла кровавая пена.
Однако это оказалось не копьё, а чёрное, тонкое щупальце, конец которого сразу загнулся, и тело сержанта оказалось утянуто назад – за пределы видимости.
Михаил и О,Салливан не сговариваясь подскочили к проёму, и, включив подствольные прожектора, принялись палить – в нескольких тварей в виде чернильно-переливающихся шаров, словно оплетённых такими же щупальцами.
Шары задёргались, из них полетели клочья плоти и полилась какая-то слизь…
Когда шары-спруты затихли, оплыв на пол бесформенными кучами с разбросанными на два шага вокруг скользкими щупальцами, остальные бойцы, повинуясь приказу Лестера, тоже подошли.
– Разобрать всё оружие, какое сможете нацепить на себя! В подсумки – побольше магазинов! – О,Салливан, принявший командование, как старший и по званию, и по возрасту, сглотнул, – И посмотрите на этих тварей. Кто-нибудь что-нибудь такое видел?
– Нет. Никогда! Блин, ну и жуть… – удивлённо-брезгливые восклицания показали, что новый противник не знаком никому.