Цена сокровищ: Опасные тайны Китеж-града

Езерская Елена

– Слушай, у тебя какие планы на сегодняшний вечер? – По ее молчанию я догадался, что мне удалось произвести должное впечатление своим звонком. – Мне очень нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты приехала ко мне, прямо сейчас. Если, конечно, я ничему не помешал в твоей личной жизни.

Она согласилась так быстро, что, кажется, только этого и ждала. Так, сказал я себе, это всего лишь акт милосердия к пострадавшему, не позволяй ей увидеть в этом случае иные светлые перспективы. И когда она приехала, я первым делом расставил все точки над i – я прошу ее о дружеском одолжении, и только. «Ты можешь отказаться, – предупредил я Татьяну, – я не хочу превращать тебя в техничку, просто мне надо еще заехать в больницу к Анне Петровне, соседке, а пока я тут возился бы, закончатся часы посещения». К моему удивлению,

Татьяна не расстроилась ограниченностью своей роли в моем доме и с готовностью принялась поднимать разбросанные книги. «Таня, – я немного испугался ее горячего энтузиазма, – пожалуйста, просто собери вещи и сложи все стопочками на диване, на кровати в спальне, в кабинете, раскладывать все по местам я буду потом». «Не переживай, я знаю, что касается интеллектуальной и личной собственности – это дело всегда деликатное, особенно когда касается порядка в квартире неженатого мужчины, – кивнула она, – я только соберу твои вещи и помою пол». Я хотел было спросить, а откуда у нее такой богатый опыт, но сдержался – еще подумает, что ревную, и тогда уж точно не отвяжешься. Я отдал ей ключи, которые остались от Анечки, и сказал: если я не успею вернуться к тому времени, когда она закончит здесь всю работу, то может уйти, а ключи оставить консьержке. «Знаешь, – она обвела рукой вокруг себя, – глядя на все это, я не стану рисковать, лучше потом сама верну тебе ключи». Кажется, подставился, понял я, но уже ничего нельзя было поделать – зачем обижать ту, чья помощь тебе сейчас так нужна?

В больнице мне сказали, что Анна Петровна Горчакова сейчас спит, ей ввели снотворное. Я оставил фрукты в пакете на тумбочке у ее кровати, попросил медсестру поставить цветы в какую-нибудь вазу или банку – она забрала их и пообещала, что все сделает как надо. Потом я заглянул к дежурному врачу, которая заверила меня, что с Анной Петровной все будет в порядке. В договорном отделе мне сказали, что аванса, внесенного Карцевым Сергеем Леонидовичем, достаточно на первое время, остальное при выписке. После чего я снова поднялся в палату к Ане, пододвинул стул поближе к ее кровати и какое-то время сидел возле нее, пытаясь понять, почему прежде она не казалась мне такой худенькой, маленькой и совершенно беззащитной.

Я чувствовал себя виноватым за все, что с нею сегодня случилось. Возможно, я сам был бы дома в этот час, если бы не поддался панике после звонка из так называемой прокуратуры. Пока я ждал Татьяну, я дозвонился до Олеговой Марианны – она отчасти подтвердила слова господина Парчевского, но его фамилия ни о чем ей не говорила, Марианна попросту не запомнила имени того, кто ей звонил. Но когда я описал внешность моего собеседника, засомневалась – кажется, это был кто-то другой. Тогда я набрал номер лейтенанта Иванова, проводившего осмотр в моей квартире, и сообщил, что отец говорил с Анной Петровной в больнице и она будто бы вспомнила имя на удостоверении – я назвал фамилию человека, представившегося мне следователем из прокуратуры. Лейтенант удивился, еще раз пожелал побыстрее закончить с «разбором завалов», поблагодарил за информацию и обещал сообщить, как только что-то станет известно об этом персонаже. И теперь я ждал его звонка, время от времени поглядывая на свой затихший мобильный. Но лейтенант все не звонил, Анечка продолжала спать, и мне не хотелось разрушать ее умиротворение. К тому же дома Татьяна одна разбирала мои вещи, и червь сомнения, как бы чего не вышло, настойчиво грыз меня изнутри. Я поцеловал Анну Петровну в лоб и поднялся уйти. В дверях столкнулся с медсестрой – она принесла в палату вазу с моим букетом. Я хотел отблагодарить ее и полез в карман за деньгами, но вспомнил, что уже растратил снятую в банкомате наличку. Я почувствовал себя неловко, еще раз сказал медсестре смущенное спасибо и заторопился уйти из палаты. В следующий раз буду умнее!

Я вышел за территорию больницы и направился вдоль проспекта, высматривая по дороге банкомат – надо было еще ехать домой. Ближайший оказался со стороны переулка, на угол которого выходило отделение Сбербанка. Я поморщился: в отличие от проспекта переулок был слабо освещен – хотя на улице стояло летнее тепло, темнело пока еще по-весеннему рано. Я вставил карточку в приемное гнездо банкомата и собирался было уже ввести пароль, как почувствовал вибрацию мобильного. Это звонил лейтенант Иванов – следователя генеральной прокуратуры с такой фамилией, именем и отчеством не существует. Так и знал, подумал я, сказал лейтенанту спасибо и снова повернулся к банкомату. Но вокруг неожиданно стало беспроглядно темно и мертвецки тихо…

– Извините, что взяли вас с собой в эту поездку без предварительного приглашения, – услышал я голос, здорово напомнивший мне тембр моего недавнего собеседника из «прокуратуры», – но вы не оставили нам выбора, обстоятельства подгоняют нас, а мы по-прежнему не знаем, что было в том документе, который вам передал адвокат Емельянов.

– Вот это уже внятный разговор. – Я осторожно повертел головой: во-первых, она немного побаливала при движении, во-вторых, ко мне вернулся слух, но не зрение.

Удивительно, как быстро обостряются все иные рецепторы, если ты лишен возможности видеть происходящее! Придя в себя, я немедленно ощутил запах кожи автомобильных сидений, раздражающий холодок салонного кондиционера и приторный вкус лимонного ароматизатора. А еще – плавное покачивание рессор и почувствовал обычно едва уловимое встряхивание при попадании колес в неровности дорожного асфальта. Я понял – мы едем в машине.

– Давайте не будем тратить силы и время на словесную перепалку, – голос звучал убедительно, но немного театрально. – Отпираться бесполезно. Адвокат нам все рассказал. Просто скажите, что вам известно о содержании записной книжки Чернова, и мы расстанемся быстро и по-хорошему.

– Вы зря похитили адвоката и до смерти напугали Стеллу. – Я неожиданно ощутил в себе силу правоты и с достоинством распрямился на сиденье, слегка опершись на него ладонями. – Это было совершенно бессмысленно и жестоко. Могу вас уверить со всей определенностью – никакой записной книжки Чернова не существует. Это фальшивка, чья-то выдумка, игра. Нет ни сведений о тайной бухгалтерии, ни досье на друзей или врагов. Нет ничего, что могло бы вас интересовать, а тем более шантажировать.

– Вы напрасно упорствуете, – продолжал настаивать почти знакомый мне голос.

– Я говорю правду, а ее, как известно, говорить легко и приятно, впрочем, сомневаюсь, что вы понимаете, о чем я говорю. – Я даже попытался улыбнуться, не знаю, была ли видна моя улыбка из-под широкого темного платка на моем лице. – И это не я, это вы тратите время и силы на поиски того, чего нет.

– Вы так говорите, словно видели и читали этот текст…

– Послушайте, – перебил я его, – текста тоже нет. Это обман и самообман, в просторечье именуемый галиматьей.

– И все же мы хотели бы видеть эту галиматью, продолжайте работать, а чтобы вам было легче в ваших научных изысканиях, завтра же вы получите не отрывок, а весь текст мнимой, как вам кажется, записной книжки Чернова. И помните, ваши друзья живы, пока вы стараетесь им помочь.

– Что значит «живы»? – вздрогнул я.

– Неужели вы не рады? – поддел меня мой странный собеседник. – Перед тем как мы расстанемся сегодня, я передам вам фото, на котором вы увидите доказательства моих слов. Поможете нам – спасете их. Не спешите, никакой опасности вашим друзьям не угрожает. Главное, доведите дело до конца.

– А если это ничего не изменит? – Я почувствовал, что машина остановилась. – Если единственное, что мне удастся, – это подтвердить гипотезу о мистификации?

– Вы ведь ученый, – явно усмехнулся говоривший со мной человек. – Вы знаете: отрицательный результат – тоже результат… Сейчас вам помогут выйти из машины, снимут маску, и дальше вы, не оглядываясь, направитесь во двор через арку. Полагаю, вы сможете найти дорогу домой. Не пытайтесь нас искать и не дружите с милицией. Сохранение секретности – залог нашего общего успеха и долголетия.

– Зачем все это? – не удержался я от вопроса. – Нельзя было просто позвонить мне или разыскать на кафедре в академии и попросить поколдовать над текстом? Уверен, мы бы договорились о цене, и не надо было бы рисковать и кого бы то ни было похищать.

– Зачем платить за то, что можно получить бесплатно? И потом – зная, чем рискуете, вы будете сами соблюдать обет молчания, безо всякой официальной подписки о неразглашении.

– Вы негодяй. – Меня переполняли ненависть и обида на собственное бессилие.