Цена страсти
Шрифт:
Всё-таки какие же у нас неравнодушные люди! Даже такие простые слова «Маша, мы с вами» уже грели душу.
Однако меня начинал беспокоить Стасик. Вчера он обещал заехать за мной сразу после универа. Более того, это была его идея – спрятать меня в надёжном месте, пока… пока всё не закончится. Но время близилось к семи, а он даже не звонил.
Прождав ещё час, я набрала его сама, но абонент оказался недоступен. К одиннадцати вечера я уже места себе не находила. От всевозможных версий пухла голова. В конце концов, наплевав на условности,
– Виктор Анатольевич, извините за поздний звонок, – пролепетала я.
Я и раньше-то его смущалась, как-никак он проректор, второе лицо в университете, а теперь, после развода, мне и вовсе неудобно было его тревожить. Но вдруг со Стасиком что-то случилось?
– Я Стаса потеряла, волнуюсь… А телефон у него недоступен. Вы не знаете…
– Возможно, он просто не хочет с тобой разговаривать после всего? – холодно ответил свёкор.
– Но он обещал, что сегодня приедет…
– Не приедет. И не позвонит. И ты ему больше не звони.
– Но… с ним всё в порядке?
– В полном.
– Но почему… то есть он просто передумал? Но почему он мне сам не сообщил?
– Я ему посоветовал, и он согласился со мной. А тебе я настоятельно советую оставить моего сына в покое и не втягивать его в свои аферы.
Виктор Анатольевич сбросил вызов, оставив меня в полнейшей прострации.
Лучше бы Стасик ничего не обещал и не обнадёживал. Я бы хоть действительно напросилась к кому-нибудь переночевать. К той же Шурочке. Хотя… вот так заявиться к ней – значит, подвергнуть опасности. Разве я имею права ею рисковать? Нет, сама заварила кашу – сама и расхлёбывать должна.
И буду! Лишь бы сегодняшнюю ночь пережить спокойно! Ничего, как-нибудь всё обойдётся. Но, господи, как же страшно!
За всю ночь я глаз не сомкнула. Сидела и напряжённо прислушивалась к звукам. Когда из подъезда доносились чьи-то шаги или громыхание лифта, у меня сердце падало в пятки.
Ни о чём другом думать не могла, из рук всё валилось, в конце концов, я так себя накрутила, что как только настало утро, сразу же кинулась звонить по объявлениям.
– Комнату сдаёте? – выпалила я, когда после череды гудков раздался сонный мужской голос.
– Угу.
– Мне нужно. Прямо сегодня.
– Угу… давайте… – Он смачно зевнул. – Давайте, девушка, в три встретимся? Покажу…
– А раньше никак? Мне срочно надо. Я готова прямо сразу заплатить и въехать. Пожалуйста.
Сонный мужчина завис. Когда я уже хотела повторить вопрос, он ответил:
– Ну… ладно. В одиннадцать могу.
Мы условились встретиться возле художественного музея. Там всегда оживлённо, а я сейчас особенно тяготела к людям.
Хозяин квартиры, слегка обескураженный моим напором, честно предупредил, что это пятый этаж, подтекает крыша, давно не было ремонта и что-то там ещё, я даже не особенно вслушивалась. Главное, сделать отсюда ноги поскорее.
Я достала из шкафа спортивную сумку, закинула всё
Нагруженная как вьючный мул, я вышла из дома. Огляделась по сторонам и направилась к остановке.
Они поджидали меня недалеко от подъезда, буквально за углом. Я и внимания не обратила – стоит себе и стоит чья-то машина. Их тут с десяток притулилось к бордюру. Только эта, единственная, не была припорошена снегом, но это я отметила уже потом, слишком поздно...
Из машины вышли двое мужчин. Не те, что наведывались ко мне позавчера, другие. Один – лет двадцати шести-двадцати восьми, другой – уже заметно в возрасте.
Я остановилась, чувствуя, как внутри всё леденеет. Что делать? Швырнуть в них сумку и бежать со всех ног? Но попаду я только в одного, а второй сразу догонит.
– Далеко собрались? Давайте лучше прокатимся в одно место. Там вас ждут, – равнодушно и твёрдо произнёс мужчина, тот что старше, и распахнул передо мной дверцу.
Я отступила, оглянулась в надежде увидеть случайного прохожего. Но двор субботним утром был удручающе пуст. Я сделала ещё один шажок назад. Если я сейчас закричу что есть мочи, то, наверное, хоть кто-нибудь услышит?
Пожилой, заметив мои маневры, устало вздохнул, затем взглянул на молодого, и тот мгновенно оказался у меня за спиной. Крепко схватил меня за локоть и подтолкнул к машине.
– Отпусти, сволочь! – упиралась я. – Я кричать буду! Вам это с рук не сойдёт! Все знают, что вы мне угрожали…
– Да хоть заорись, – рявкнул молодой. – А ну села!
Я и охнуть не успела, как он грубо втолкнул меня в салон и сам плюхнулся рядом. С другой стороны сел пожилой. Машина тут же тронулась.
Все они молчали, молодой, пожилой, водитель. Сидели с каменными лицами и молчали. Они ведь везли меня убивать! Или пытать. Не знаю, что хуже. И при этом не испытывали абсолютно ничего, как будто для них это скучное, обыденное дело. Внутри у меня, казалось, образовалась яма. Сердце, что сначала колотилось у горла, теперь падало и падало кубарем в эту бездонную ледяную яму. От панического страха у меня кружилась голова и накатывала тошнота. Я вцепилась в ручки сумки, будто это могло придать мне сил или смелости. Господи, пожалуйста! Я не хочу умирать!
– Куда вы меня везёте? – облизнув пересохшие губы, глухо спросила я у пожилого.
Не поворачиваясь, он безразлично ответил:
– Поговорить.
Я таращилась на его орлиный профиль, на седые виски и острые скулы.
– С кем? О чём?
– Всё о том же.
– Вы… вы Миллер? – тихо спросила я, цепенея от своей догадки.
– Нет, – всё так же безучастно ответил пожилой.
– Ещё б за тобой Миллер не ездил. Много чести, – хмыкнул молодой.
– Но скоро вы познакомитесь с Олегом Владимировичем, – добавил пожилой.