Цена свободы. Рунный след
Шрифт:
— Я сразу подумал, что Ларс не отпустит нас без соглядатая. А уж проведать, кто именно — труда не составило. Кир, ну зачем бы я сказал это вам? Чтобы ты окончательно испортил отношения с отцом? Он и так все ведать будет — раньше или позже. — Они свернули на лестницу. — Я бы и сейчас молчал, не откажись ты возвращаться. Не след князю сейчас об этом знать.
Вчетвером спустились в зал. Славка взглядом тут же нашел ратников: Филат и Тимс составили пару двум местным стражникам и самозабвенно резались в крапп. Филат задумчиво смотрел в карты,
— Что-то случилось? — Пожилой ратник вскинул глаза, стоило ребятам приблизиться к столу.
— Да так, прогуляться захотели, — ответил Талем.
Филат понимающе скользнул взглядом по Рику:
— Только далеко не забредайте, темнеет, — он с одобрением покосился на Славкин меч.
— Не будем. А Атен где?
— На конюшню пошел, — Филат шлепнул по столу картой с ухмыляющейся зубастой рыбой. Судя по тому, как поскучнел сидящий напротив стражник, игра складывалась в пользу Семиречья.
Скрипнуло под ногами широкое крыльцо. Испуганно слетел со ступенек пацаненок лет восьми, глянул на вышедших и полез под крыльцо. Он был одет слишком легко для ветреной ночи, видно, и этот хозяин экономил на одежде рабов.
Утоптанная тропа подбегала к кованым воротцам, огибала трактир вдоль левой стены и упиралась в ворота конюшни. Тусклый, горевший вполсилы шар на косяке освещал небольшой пятачок перед входом.
Ведун потянул створку — та легко поддалась, открывая кромешную темноту, царившую в сарае. Славка прислушался: слишком тихо, людей не слышно. А конюх? Еще не поздно, в зале полно посетителей, а он ушел и оставил ворота незапертыми? Мальчик выбросил руку, преградив Талему дорогу. Хорошо, что Рику не надо ничего объяснять — княжич тоже насторожился, — а Алешка доверяет без вопросов.
— Я первый, — Славка вытащил нож; в темноте в незнакомом помещении не очень-то мечом помашешь.
Осторожно шагнул через порог: в тепло, в облако знакомых запахов и звуков конюшни. Сразу же прижался спиной к левому косяку, осторожно завел руку, нащупывая шар. Когда тот разгорелся, резко шагнул еще левее.
Свет залил конюшню; недовольно всхрапнул конь в ближайшем стойле. У него был повод раздраженно коситься на людей: мало, что глаза слепят, так еще один повис на перегородках, почти уткнувшись головой в ясли, и пахнет кровью. В спине конюха торчал нож, заведенный под левую лопатку: удар смертелен, можно и не проверять.
— Заходите, — громко сказал Славка. Убийцы ушли давно: кровь успела подсохнуть.
Мальчик шагнул дальше, туда, где были их лошади. Под ноги попался желтый комочек, ярко выделявшийся на утоптанном черном полу. Славка присел на корточки, одной рукой оперся о землю, другой тронул перья.
— Вестница, — пояснил подошедшему Рику. Тот наклонился:
— Голову ей свернули.
Славка встал — и с удивлением глянул на свою руку: пальцы измазаны кровью. Пригляделся внимательнее: рядом с закрытой дверкой пустого стойла земля была чуть темнее и словно бы сырая.
— Дерьмо драконье! — по-местному выругался Алешка.
Славка поверх загородки глянул в стойло, и на мгновение все качнулось перед глазами.
Там лежал Атен. Кисти рук и ноги по щиколотки у ратника были отсечены, из обрубков сочилась кровь. Рот заткнули грубой тряпицей — бесполезная сейчас предосторожность, Атен и не шевелился. Талем бросился к ратнику, встал перед ним на колени и попытался поймать биение жилки на горле. Бледный до синевы Алешка сглотнул и тяжело привалился к ограде соседнего стойла. Ведун бросил ему:
— Позови хозяина, только тихо! — и добавил, срывающимся от облегчения голосом: — Живой. Тихо, тихо, — пальцы ведуна гладили лицо раненого, облегчая страдания. — Приготовьте постель. И кипяток.
Метнулась тень Рика — княжич пробежал в другой конец конюшни. Там вспыхнул еще один шар. Славка заставил себя присесть рядом с ведуном:
— Сними с него пояс и дай свой, — велел Талем, вытаскивая из разбитых губ Атена кляп.
«Для жгута», — сообразил Славка, теребя скользкий от крови узел. Вдвоем перетянули руки чуть выше обрубков — мальчишка стискивал зубы и загонял тошноту обратно в горло. Ему в руки упал еще один пояс — вернулся Рик:
— Наши лошади убиты. Все.
У Славки от страха ослабли руки: кому они понадобились? Что за охота такая страшная открылась? Ведун нетерпеливо потянул ремень, и мальчик пришел в себя.
Хлопнула дверь. Ахнул кто-то, увидев мертвого конюха.
— Заткнись, — зарычал хозяин трактира. Торопливо добрался к стойлу с раненым, высоко поднял фонарь — кровь контрастнее высветилась на соломе. За спиной у него тихо подвывал раб; в мирном Росдоке давно ничего подобного не происходило.
— Что у тебя, хозяин, постояльцев-то калечат? — тихо спросил Талем, но вышло так страшно, что трактирщик слегка попятился.
Славка чуть прикусил губу: да, так оно и нужно. Они — просто путники, и не чуют за собой ничего, что могло привести к такому.
— Не было у нас подобного сроду. Святым Дареком клянусь! — на высоком, с залысинами лбу выступили крупные капли пота; на ратника хозяин старался не смотреть. — Ума не приложу, кто ж на такое изуверство пошел.
— Господин, господин, — раб отлепился от тела конюха, привалился к перегородке и тыкал пальцем вверх, в переплетение балок.
Славка поднял голову: на крюке, в ряду старых хомутов и рваной упряжи, висел толстый волчий хвост.
— Святой Дарек! — прохрипел хозяин. — Степные Волки!
Изменился в лице Рик; у Славки перехватило дыхание. Раб взвыл и бросился за дверь, чуть не сбив с ног торопившегося Филата.
Все пришло в движение: трактирщик кричал, чтобы седлали коня — ехать к сэту, пусть перекрывают ворота. Филат требовал носилки. Ругался Талем — в такой суете трудно было помочь раненому. Весть дошла и до посетителей — во дворе громко кричали: кто со страхом, кто с пьяной удалью, кто возмущенно.