Цена вздоха
Шрифт:
Колдунья сразу замечает, как несколько человек, стоявших у палатки, тут же странно на нее взглядывают, но торговец оборачивается, присматривается и отвечает Айве спокойно.
— Ну так и сарафан у тебя, небось, не княжеский?
Айва молчит, собирается уже заплатить и уйти, но торговец заговаривает раньше.
— Поди-ка. — Манит он сальным пальцем.
Айва наклоняется к торговцу, чтобы не разводить ссору и не привлекать еще больше внимания. Да и мужчина ведет себя достойно, остается спокоен, не разводит шума и отвечает тихим, грубым и низким голосом, но без
— Ты, видать, недавно у нас? — Спрашивает он. — Так вот знай, барыня, я не торгуюсь. Другие тебе за такой кусок заломят четыре с половой медяка, а потом до четырех уступят, ежели сторгуешься. Я же сразу три прошу. Не по нраву? Иди. Держать не стану.
И торговец спокойно отклоняется и договаривает тем же спокойным голосом, каким начинал беседу.
— Ну, чего стоишь? Надумала или нет? — Спрашивает он, заворачивая кусок мяса в тряпку для другого покупателя.
Невысокий мужичок, взяв тканевый сверток, бросает на прилавок пригоршню монет, а сам рассыпается в благодарностях уж очень старательно, на что колдунья тут же обращает внимание. Торговец же отмахивается, а сам держит взгляд на Айве, ожидая ее ответа.
Миг помедлив, колдунья слабо улыбается, не отводит глаз, и уже тянется рукой к мешочку, чтобы достать монеты.
— Будто бы ты сказал иначе, если бы хотел меня обмануть. — Говорит она. — Но дурить я тебя и не собиралась. Просто там, где я прежде жила, за такой кусок просили меньше, пусть и не вдвое.
Достав монеты, Айва бросает их на прилавок, точно так же, как это сделал мужичок перед ней, а торговец уже начинает заматывать кусок мяса в тряпку, обвязывая веревкой, чтобы было удобнее нести.
— Это где ж это? — Спрашивает он, завязывая последний узел.
— Ох, далеко отсюда. — С улыбкой отмахивается Айва, видя, что не один торговец с любопытством ждет ее ответа. — Да и какая теперь разница, раз уж я здесь?
— И то верно. — Присматривается мужчина, кладя завернутый кусок мяса перед Айвой на край прилавка. — И чего же тебя, барыня, к нам занесло?
— А я, как ветер, милый человек. — Хитро щурится колдунья, говоря тише. — Путешествую туда, куда ветер дует.
— Вон оно как? Ну путешествуй. Приходи еще, ежели мясо надо будет.
Хихикнув, Айва отворачивается и уходит, а к мужчине тут же начинают приставать другие покупатели. Пройдя немного, колдунья задумывается, наталкивается на злую бабку, но удерживается от ругани, поворачивается и хочет уйти, но тут же наступает кому-то на ногу.
Внизу, прямо под ногами, колдунья видит какую-то девчонку, склонившую голову. В драной, грязной одежде, со слипшимися волосами, та сидит прямо на земле, жалобно склонив голову.
Айва, глядя на нее, не может разозлиться, вздыхает и наклоняется, собираясь подать руку. А девушка вдруг хватается за ладонь и начинает говорить жалобным, тонким голоском.
— Молю, хоть вы, сударыня, — просит несчастная, медленно поднимая голову, — хоть полмедяка, хоть крошку хлебную….
Девушка поднимает глаза, и обе в тот же миг застывают. Айва легко узнает этот чувственный, щенячий взгляд, брови, взмывающие к небу у переносицы и большие глаза. Кроме того, колдунья сама отправила ее сюда, сама приказала ветру нести девицу вперед по дороге, заодно разведав путь до города, после того, что сотворила на глазах девушки.
Аленушка за эти дни переживала столько, сколько раньше ей никогда еще не приходилось. После того случая, когда ведьма на ее глазах убила половину деревенских мужиков, она же велела девице идти как можно дальше и в деревне не появляться, а потом, не успела Аленушка пройти к дому, путаясь в мыслях, как ее подхватил ветер и унес к столице княжества.
Сколько Аленушка ни кричала, сколько ни молила, ветер ее не отпускал, а потом бросил у самого города и исчез бесследно. Дальше уже вел только голод. Провалявшись на земле полдня или больше, обессиленная, она все же поплелась к городу, где и стала попрошайничать, так и не успев прийти в себя и забыть весь приключившийся с ней ужас.
Теперь же, столкнувшись глазами с колдуньей, Аленушка застывает. Айва тоже не знает, что сказать. Легкомысленная и беспечная даже в такой ответственный миг, колдунья и не подумала, что может встретить девушку в столице княжества, эта мысль приходила ей в голову, но Айва легко от нее отмахнулась и благополучно забыла.
Сейчас уже не выходит так же просто отмахнуться. Айва замечает, как у Аленушки вздрагивает подбородок, губы размыкаются шире, глаза начинают блестеть, но прежде чем Аленушка успевает издать звук, Айва тут же садится на корточки, успевая закрыть девушке рот ладонью.
— Ничего не говори! — Жалостливым голосом обращается к девице колдунья, разыгрывая для окружающих сочувствие. — Не объясняй, не надо. Я и так все вижу!
И к ее неудобству, ситуация привлекает внимание посторонних, чего Айва всеми силами пытается избежать, и колдунья убирает со рта Аленушки ладонь, надеясь, что та не станет кричать.
— Идем, девица. Ох, ты погляди на себя! Вставай-ка живее, поднимайся. — Не перестает Айва разговаривать, оглядываясь и пытаясь утянуть девушку за собой. — Голодная, наверное? Ну, идем, я тебя в беде не оставлю.
— Нет, я не…. — Вдруг сопротивляется девушка.
И Айва тут же разворачивается, становится впритык и перебивает.
— Ну что ты, девица! — Говорит Айва, осторожно встряхивает девушку, взяв за плечи, и продолжает уже тише, чтобы другие не услышали. — Слушайся меня по-хорошему. Видела же, что я умею?
Девушку лишь больше пугается и хочет вырваться, но только она делает шаг назад, как Айва легко подтягивает девицу, разворачивает, обнимает за плечи и ведет к ближайшему проулку.
— Нет… нет. — Жалобно причитает Аленушка, повышая голос и собираясь закричать. — Нет! Оставь! Сгинь! Не-е-ет!
Что-то не так, и девушка быстро это понимает. Никто будто и не слышит, никто даже не оборачивается, и сил, чтобы сопротивляться, нет. Колдунье приходится растратить немало сил, чтобы не позволить никому услышать крики Аленушки, но трудно лишь увести девушку дальше от людей, а там уже Айве не приходится напрягать все силы, чтобы развеивать по воздуху звонкий голос пленницы.