Цена жизни – смерть
Шрифт:
5
Денис ждал на лавочке в сквере. Посидели, покурили. Поглядели издалека на дом, в котором располагалась Жекина квартира.
— То есть придется притоны шерстить? — справился Денис.
Подтекст вопроса был ясен как день. Денису, как Турецкому, идти никуда не хотелось. В скверике было хорошо, еще бы пивка.
— Придется, — лениво согласился Турецкий. Кроме пивка ему мнился еще и уютный гамак с подушечкой, и чтобы бриз с моря, и чтобы сосны шумели.
— И клиники, и диспансеры, и анонимные консультации
— И их тоже.
— А также бордели, общаги…
— Угу.
— Сан Борисыч, — вдруг оживился Денис, — а квартира у нашего героя на каком этаже?
— На пятом.
— А это не у него на балконе тетка дымит с голыми сиськами, пардон, с бюстом?
— Пошли, — скомандовал Турецкий.
Они рысью достигли нужного подъезда и, не дожидаясь лифта, взбежали на пятый этаж. Из-за двери доносилась приглушенная музыка и тошнотворный запах. Турецкий позвонил. Открыла, судя по всему, та же девица, которую они узрели на балконе, по крайней мере, другой одежды, кроме шорт, на ней не было.
— Сгущенку принесли? — требовательно поинтересовалась девица, пропуская их в квартиру.
— Чего? — не понял Турецкий.
— Вас только за смертью посылать, — огорчилась она, — или на фиг.
— Женя дома? — спросил Денис.
— А кто это?
— Ну, хозяин квартиры.
— Эй, пиплы, тут Женю аскают! — Девица потащилась в комнату. — Женя!!!
Мебель в комнате отсутствовала напрочь. На полу сидели пятеро парней не старше двадцати пяти, длинноволосые, голые по пояс, в джинсах и носках. Между ними стояла бетонная урна, на которую они неотрывно смотрели, не обращая ни малейшего внимания на вновь прибывших. Промыслова-младшего среди них не было. В углу комнаты кучей валялись три гитары и саксофон.
— Обдолбанные, — пожала плечами девица, — оттягиваются.
— Зачем они на урну смотрят? — шепотом спросил Дениса Турецкий.
— Они ее взглядом поднимают, и им там внутри кайфа кажется, что она поднимается, — объяснил Денис.
— Я Зая, — девица потерлась обнаженной грудью о плечо Дениса. — Пыхать будешь?
— Я уже, — не моргнув глазом, соврал Денис и показал ей фотографию пропавшего Промыслова. — Это Женя, ты его знаешь?
— Пошли потарахтим, я же вижу, у тебя на меня стэнда. — Зая плотнее притерлась к Денису и совершенно недвусмысленно занялась его брюками.
Турецкий заторопился на помощь младшему товарищу, который как-то сопротивлялся неактивно. «Важняк» сгреб девицу в охапку и поволок на кухню.
— Первый, да? — загоготала она ему в самое ухо. — А мне олдовые мэны даже больше по кайфу. Только надо пыхнуть. Будешь?
— Не буду, и ты не будешь. — Турецкий усадил ее на вращающийся рояльный стульчик, единственное на кухне посадочное место, и продемонстрировал корочку. — Не пыхнуть нужно, а поговорить.
На кухне тошнотворный запах, которым была пропитана вся квартира, только усиливался, а в районе плиты достигал своего апогея. Его источала двухлитровая алюминиевая кастрюля
— Полиса? — скривилась девица.
— Чего?
— Ну, мент?
— Генпрокуратура. Как вы попали в эту квартиру?
— Была маза вписаться во флэт.
— А по-русски?
— Ну, пустая хата, никто не гонит… Я пыхну, да? — Не дожидаясь позволения, она схватила сковородку и, насыпав на нее немного листьев, поставила на огонь. Пока трава подсыхала, Зая ловко распотрошила беломорину и тут же набила папиросу коноплей.
— Надо бы наряд вызвать, — шепнул Денис Турецкому, — в отделении и поговорим.
— Тут она нам больше расскажет, — ответил «важняк». — Раньше вы бывали в этой квартире?
— Найтовали пару раз…
— Ночевали?
— Ну.
Он еще раз показал ей фотографию:
— Вы его знаете?
— Ну чего ты прискипался?! Не видишь, и так не вставляет. — Девица глубоко затянулась и медленно выпустила вонючий дым.
— Повторяю, вам знаком этот человек?
— Безмазняк. — Она с сожалением затушила окурок. — Клевый мэн, оттяжник.
— То есть вы его знаете?
— Ну.
— А где он сейчас? Когда вы его в последний раз видели?
— Подписал гирлу на фак, — высказала предположение девица, — или скипнул.
Похоже, ей все-таки вставило — зрачки сузились до размера булавочной головки, речь, и без того неторопливая, замедлилась до одного слова в минуту, по лицу блуждала блаженная улыбка.
— Скипнул — это сбежал? Скрылся? — пытался как-то растормошить Заю Турецкий. — Почему сбежал? От кого?
— Миноносец стремительный! — заржала она во весь голос. — Прайсовал всю тусовку, а потом стал беспрайсовый. Его тут аскали цивилы…
На этом она отключилась — медленно сползла со стульчика и завалилась на пол.
— Пошли наряд вызывать, — махнул рукой Турецкий. — Тут, кажется, должен быть телефон.
Они обследовали квартиру. Парни, натешившись урной, отставили ее в сторону и взялись за инструменты, рядом стоял магнитофон, включенный на запись, и квартет выдавал мелодию, чем-то напоминающую кришнаитские песнопения. Пятый парень барабанил ладонями по полу, создавая ритм. Попытки Дениса выдернуть хоть кого-нибудь из них из транса оказались бесплодными.
Телефон отсутствовал — только розетка с оборванными проводами, аппарат, очевидно, унесли и продали или эти гости, или, возможно, еще сам Жека.
Звонить отправились к соседям. Тощая дама бальзаковского возраста, открывшая им дверь, долго изучала удостоверение Турецкого.
— Вообще-то это безобразие, — заметила она, — сколько раз милицию вызывали. Придут, узнают, чья это квартира, и улепетывают, поджав хвосты. И совершенно никаких мер. Понимаете, никаких! Можно подумать, английская королева здесь живет.