Цена жизни – смерть
Шрифт:
Ползучий борец с мафией, придумал определение Турецкий. Оно ему понравилось, и от этого захотелось поскорее приняться за работу, но для начала выпить пива похолоднее. Потому что опять начиналась жара, и остатки вчерашней амстеловской роскоши нагревались в портфеле.
8
Расправившись с пивом, Турецкий занялся «скорой помощью», предположительно увозившей Промыслова вечером двадцатого июня.
Но оказалось, что к Промыслову эта «скорая» отношения не имеет: действительно, двадцатого июня в восемь сорок пять вечера был вызов на Цветной бульвар по поводу острых
Турецкий был искренне разочарован.
Значит, и это дорога в никуда.
Для очистки совести нужно теперь проверить названного Нинзей Вовика, а потом переключаться на нормальных знакомых Промыслова, в смысле ненаркоманов.
Перспектива отпуска стремительно отдалялась. То есть становилась все перспективней и перспективней.
9
Вовик проживал в классической пятиэтажной хрущобе.
Турецкий с Денисом подъехали к дому со стороны двора. И, не сговариваясь, начали изучать балконы. Ничего экстраординарного на этот раз не обнаружилось — самый большой оригинал на четвертом этаже в крайнем подъезде вывесил флаг ООН. Этажом ниже бабулька-огородница обихаживала грандиозных размеров кабачки.
— Смотрите, Сан Борисыч, чернобыльские овощи.
— Это вьетнамские кабачки, — выказал осведомленность Турецкий. — Вымахивают метра два длиной, а можно, кстати, не дожидаться, понемногу отрезать и трескать. А они тем временем заново отрастают. Единственная проблема: как их опылять. Им нужен специфический вьетнамский кабачковый ночной мотылек, который у нас не водится. А цветут они всего одну ночь, поэтому приходится целую неделю по ночам караулить с кисточкой, чтобы вовремя совершить акт искусственного осеменения.
Денис никак не прокомментировал глубокие сельскохозяйственные познания старшего товарища, чем заслужил молчаливое одобрение. Со вчерашнего дня, после посещения промысловской квартиры, когда выяснилось, что Денис в курсе жизненного цикла травников, а он, Турецкий, нет, «важняк», постоянно чувствовал собственную моральную устарелость. Он, похоже, отстал от этой самой жизни, причем, как это обычно и бывает, незаметно, но безнадежно.
Поднялись на четвертый этаж. В ту самую квартиру, где на балконе висел ооновский флаг. После этого всякие Кривенковы будут рассказывать, как тяжело выявить наркоманов, подумал Турецкий. Он вытер пот и позвонил в дверь.
В квартире определенно что-то происходило, кто-то чем-то бухал, матерился, включал и выключал воду, но на звонки в дверь упорно не реагировал. Турецкий продолжал настойчиво давить кнопку. Хозяин так же настойчиво его игнорировал.
Денис, несмотря на отменные физические кондиции, а может, и благодаря им, тоже покрылся потом и стал понемногу закипать.
— Заглюкался наш Вовик, — предположил он. — Под кайфом, урод, наверное, воображает, что стирает носки или делает генеральную уборку. Я, как назло, пива нахлебался, держусь из последних сил…
Турецкий укоризненно посмотрел на него. Денис немедленно смутился:
— Ну ладно, дайте, что ли, ногой попробую.
Турецкий посторонился, освобождая Денису оперативный простор. В это время из-за двери грохнул выстрел, через полсекунды еще один. Стреляли, наверное, из дробовика, картечью, в двери на уровне пояса образовались
Пока Денис примерялся, как бы приложиться еще сильнее, рискуя получить очередной заряд картечи в живот, Турецкий вытащил захваченный на всякий случай «макаров» и всадил три пули в замок.
Одновременно с Денисом они вломились в узкий коридор, ружье лежало на полу, — видимо, боеприпасы кончились. Истерзанную входную дверь тут же захлопнуло сквозняком.
— На балкон! — скомандовал Турецкий, первым сообразивший, откуда ветер дует.
Балконная дверь была распахнута, и некто медленно переваливался через перила головой вниз, они видели только его ноги, готовые оторваться от земли. Денис юркнул в проход раньше Турецкого и успел поймать неизвестного уже в полете. Человек, похоже, не обрадовался чудесному спасению и начал извиваться, пытаясь вырваться из Денисовых объятий. Турецкий сорвал бельевую веревку и несколько раз обмотал ею падальщику ноги, закрепил конец за перила и, обеспечив таким образом страховку, стал помогать Денису его вытаскивать.
Но парень, вопящий не своим голосом и, по-видимому, совершенно обалдевший, ухитрился дернуться с такой силой, что едва не увлек за собой Дениса вместе с Турецким. Под их весом металлическую решетку выворотило с корнем из бетонного основания. Турецкий, стоявший на полшага дальше от края, сумел ухватить Дениса за брюки, и только благодаря этому Грязнов-младший не сорвался вниз. Третий участник событий, привязанный за ноги бельевой веревкой к завалившейся на пол и держащейся на честном слове балконной ограде, продолжал извиваться, как червь-бодрячок на крючке.
Денис, став на колени, опять поймал его за щиколотки и потянул наверх. Но он вцепился мертвой хваткой сумасшедшего в арматуру, наваренную этажом ниже, служившую несущей для гигантских кабачков.
Турецкий попытался помочь — безрезультатно. Тут он увидел, что бабулька-огородница, до сих пор с интересом наблюдавшая за всеми перипетиями борьбы, почуяв прямую угрозу своим зеленым насаждениям, заорала:
— Сгинь! Сгинь! Да что же это творится такое?!
— Держи! — приказал Турецкий Денису, видя, что их усилия напрасны. — Сейчас снизу подам. — И гаркнул на бабульку, которая продолжала причитать: — Бегом, мамаша, открой мне!
Когда он сбежал на третий этаж, дверь была заперта. Турецкий забарабанил кулаком:
— Скорее, бабка, сейчас сорвется!
— А ты кто такой? — спросила она изнутри недоверчиво. Глазка в двери не было, цепочки, наверное, тоже.
— Служба спасения на крышах!!! Открывай, а то стрелять буду!!!
Дверь слегка приотворилась. Турецкий толкнул ее плечом, едва не завалив пожилую женщину, и рванул на балкон. Слава богу, жилец с четвертого этажа все еще болтался на прежнем месте. Турецкий встал на табуретку и от души огрел его рукояткой пистолета по затылку. Висящий вниз головой сразу обмяк. Турецкий дрожащими от волнения руками расцепил судорожную хватку, которой ненормальный впился в металлические прутья, при этом ободрал в кровь пальцы — и махнул Денису: