Цена жизни
Шрифт:
Судя по её словам, она не знает, что зверя убил я один. Это хорошо, что она так думает, иначе рано или поздно обязательно возник бы вопрос, откуда Ленка получила свою эссенцию.
— Проблема только в том, что обычное оружие не позволяет забрать эссенцию. Нам с Ганой уже доводилось убивать там зверей, и мы, конечно, ничего не получили. Даже не поняли, что с них можно что-то получить. Я про это узнала, только когда ты отключился, а Лапа объяснила мне, что ты просто перебрал эссенции.
— То есть тебе нужно оружие с как можно более сильной духовной составляющей?
—
— Я поговорю с Клаусом, — пообещал я. — Но от тебя попрошу ответную услугу: помоги Клаусу войти в общество. Специально делать что-то необязательно, просто отрекомендуй при случае, или поддержи когда надо.
— Помогу, конечно, — кивнула она. — За услугу это не считай, я это и так сделаю, безо всякой просьбы.
— Спасибо, Лина, — от души поблагодарил я. — А ещё я одолжу тебе на время свой меч — советую взять его за образец.
— Страшненький он, — поморщилась Алина. — И очень неудобный.
— Есть такое, — согласился я. — Впрочем, Клаус, возможно, сможет сделать и что-то поприличнее. Просто мой меч рассчитан на развеивание структур — это благодаря ему я смог проткнуть того зверя, невзирая на его защиту. А обычным оружием, пусть даже и духовным, его, возможно, пришлось бы долго колотить, чтобы щит истощился.
— Ты прав, Кен, это важный момент, — согласилась она.
— А кстати, сатурат-то у тебя есть? — вспомнил я. — Или одолжить?
— Найду, — улыбнулась она.
Глава 3
Дверь библиотеки слегка скрипнула — я поднял глаза и встретился взглядом с заглянувшей в дверь Ленкой.
— О, вот ты где, Кени, — радостно заявила она. — Ты очень занят? Можешь отвлечься?
— Занят, но не очень, — сказал я, с чувством облегчения откладывая занудный учебник по геометрическим искажениям. — Отвлечься могу.
— Ты учебник, что ли, читаешь? — поразилась Ленка, явно узнав обложку.
— Скоро начнутся занятия, — напомнил я, — и первым делом наша Ясенева захочет проверить — вдруг мы что-нибудь забыли из пройденного?
— Думаешь, преподы опять начнут нас валить? — с сомнением спросила она.
— Нет, этого больше не будет, конечно, — усмехнулся я, вспомнив беседу с ректором. — Магде это нужно просто для психологического комфорта. Не для того, чтобы поставить оценку, она её даже не будет ставить. Просто ей очень хочется доказать нам и себе, что она была права, и оценки «превосходно» мы получаем незаслуженно. Ну а я, соответственно, не собираюсь доставлять ей подобное удовольствие.
— Высокие отношения, бурное море страстей, — с иронией прокомментировала Ленка. Ей, конечно, легко иронизировать — Магда к ней никогда не цепляется. — Но я, собственно, зачем тебя искала… хочу кое-что тебе показать. Помнишь ту странную структуру возле маршрута патрулей?
— Помню, — кивнул я. — А что с ней?
— С ней всё по-прежнему, но я хочу, чтобы ты ещё раз на неё посмотрел.
— Ну пойдём посмотрим, — пожал я плечами, вставая из кресла.
Со структурой всё действительно было по-прежнему — с прошлого моего визита
— Ничего не замечаешь в ней, Кени?
— Да вроде всё то же самое, — неуверенно отозвался я, пристально рассматривая мутноватый шар неправильной формы с множеством шишек и выростов.
— Не на то смотришь, — снисходительно сказала Ленка. — Ну, я и сама, считай, несколько месяцев эту штуку разглядывала, прежде чем поняла, куда надо смотреть. Всё там просто оказалось — смотри не на общую форму, а выдели точки и линии напряжения. Куда пространство сильнее всего стянуто, не знаю, как точно сказать.
У меня всё равно не получалось что-нибудь увидеть. Я долго таращился на этот шар, пока у меня не начали слезиться глаза, но так и не смог ничего заметить, кроме мутных разводов.
— Давай помогу, — наконец, сжалилась надо мной Ленка. — Откройся мне и следи за моим взглядом.
У нас всё лучше и лучше получалось объединение чувств, и я в самом деле, наконец, увидел.
— Видишь, Кени — это на самом деле никакой не шар, а многогранник, и рёбра у него образуют правильную структуру. Разные вздутия и неровности на гранях, похоже, никакой роли не играют — главное, что все вершины находятся там, где надо, и рёбра не исказились. Вот конкретно эта штука перед нами является икосаэдром, — она посмотрела на моё непонимающее лицо и пояснила: — то есть двадцатигранником. А ещё мы знаем, что икосаэдр — это один из пяти правильных многогранников, и у него есть дуальный правильный многогранник, а именно додекаэдр, правильно?
— Эмм… — промычал я. — Уверен, что ты совершенно права, милая.
— Было бы очень интересно посмотреть, как ведёт себя пространственная структура, основанная на додекаэдре, — увлечённо продолжала Ленка. — У икосаэдра грани представляют из себя треугольники, и к каждой вершине подходят пять рёбер, а у додекаэдра, наоборот, грани являются пятиугольниками, зато от вершин отходят только по три ребра.
Есть свои плюсы в том, чтобы иметь умную жену, которая легко разберётся с любым додекаэдром и объяснит его мужу понятными словами. И от которой никогда не услышишь: «Дорогой, я опять забыла, какую кнопочку здесь надо нажимать».
— Ну, наверное, было бы интересно посмотреть, — согласился я. — И как ты собираешься это сделать?
— Пока никак, — вздохнула она. — Я даже простейший тетраэдр не могу построить. Очень трудно создать напряжение пространства в виде идеально ровной тонкой линии. Да и от одного ребра толку никакого. Даже одна грань из трёх рёбер ничего не даст — нужна замкнутая фигура, чтобы пространство внутри свернулось. Я вроде поняла, как этого добиться, но нужно много практики.
— Вообще-то, это не должно быть сильно опасно, — прикинул я, рассматривая структуру. — Попрактикуйся. Правда, не совсем понятно, какие возможности здесь открываются, но что-нибудь полезное из этого наверняка выйдет.