Центр роста
Шрифт:
– Поэзжай, брат, - сказали ему.
– И про друзэй нэ забуд.
Тот уже поглядывал совсем спесиво, хотя в глубине души опасался, что не справится с поиском нужных людей. Где их искать, этих глупых?
«Глупые - это который бэз карзынка», - привычно решил он.
В метро, по пути в штаб-квартиру, его сдавили, стиснули, делясь подколенным чувством локтя. Охранник невольно прислушивался к происходящему, не в силах пошевелиться. Вокруг разворачивался всякий дискурс.
Сначала послышалось уютное курлыканье. Женский голос приговаривал:
– А вот, а вот, а вот.
Потом - неразборчивый диалог.
Громко:
–
«Жаль, что бэз карзынка», - подумал охранник.
4
Звездочет, удостоившийся крещения лично от майора Медовика, решил не искать от добра добра.
«Лучше троллейбуса ничего не придумали», - рассудил он.
Затаившись в салоне, навострив уши, он ловил обрывки бесед и невольно выбирал из них те, которые совпадали с его врожденным интересом к эзотерике и космогонии. Языческие корни, пущенные народонаселением в незапамятные времена, впечатляли звездочета и обнадеживали своей прочностью. Он уважительно думал: «Столько всего происходит в голове, что одному богу с этим никак не справиться».
Он взял на заметку непонятную бабоньку, которая разговаривала не то сама с собой, не то с кем-то в своей голове:
– У русских - бог, русский бог, а у бандитов - Иисус Христос.
Проталкиваясь к бабоньке, звездочет задержался, так как нечаянно свел чью-то мистику до уровня пожилой анатомии. Ему сделали жалобный выговор:
– Вы локтем уперлись мне в солнечное дыхание!
– Вот, вот, - засуетился звездочет, роясь в карманах.
– Именно! Вы-то нам и нужны…
5
Человек, получивший от престарелого Блошкина талончик на прием к доктору Протокопову, сидел на пригорке и заливал из горлышка горькую, тоскливую злобу.
«Наше право дурацкое!» - распалял он себя с каждым глотком.
Прямо перед ним поблескивало вечернее озеро, и новобранец УМКИ ловил себя на смешанных желаниях: какое-то время ему хотелось насладиться созерцанием - «ух, красота!», но через пять минут он уже был готов отомстить окружающей среде за свое неполноценное урождение и замутить озеро.
Рядом лежал пустой флакончик из-под средства для принятия ванн, состав: этиловый спирт - восемьдесят частей, остальное - тоже приемлемо: кора дуба, хвойные экстракты, ароматизаторы плюс Отдушка, единственный непонятный и потому вселяющий тревогу компонент. Вдруг в ней самая суть, самый яд? Народ рискует, пренебрегает Отдушкой. Это же целое психологическое исследование можно написать, про терзания и гамлетовские раздумья над Отдушкой: можно ее внутрь или нельзя? Ведь человек, как известно, есть то, что он ест. И смелость города берет, и вот Отдушка прилагается к другим строительным материалам. Приятно представить, что ты на сколько-то процентов состоишь из Отдушки для цивилизованного купания богачей.
Новобранец перевел взгляд на замусоренный пляж. Это же какой свиньей надо быть безрассудной, чтобы в жару, на пляже, сожрать сосиску в искусственной оболочке, холодную, мертвую! И фантики разбросать! А в небе радуга, между прочим, - и на что она? И вот еще сами собой складываются японские стихи: «Пивные бутылки в траве Тихо лежат - Словно яички снесли».
«Пора и за работу приниматься, - мстительно подумал деревенский
– Вот этого хотя бы завербую. На роль теневого министра гигиены».
Стихи не унимались и привычно лезли в голову новобранца. Так бывало всегда, когда ему удавалось не до конца разорвать контакт с действительностью. Они лишь приняли иную направленность и сложились в панегирик движению УМКА: «Неубитому медведю двигаю шкурку, все впереди».
«Надо записать», - осклабился он.
Какой-то незнакомый субъект побрел прямо в озеро чистить зубы. Наблюдатель, загородный житель, уже привык, что разные люди, движимые соображениями непредусмотренной для них опрятности, вступают в озеро с мылом, мочалкой, с шампунями, со скребками для натоптышей и лишаев, с чудовищными четвероногими друзьями, рядом с которыми Цербер покажется комнатной болонкой. И вступают в расступающиеся воды в прозрачных, неблагополучно-семейных трусах. Он и сам так делал в светлые периоды, свободные от запоя. Но чистку зубов наблюдал впервые и поражался, пока не смекнул, что в этом - смирение. Какова пасть, такова и гигиена.
Отдушка не способствует внятной формулировке мыслей, и все вышеизложенное варилось, конечно, в условиях мозгового сумбура, без отсылок к античности.
Новобранец крякнул, поднялся, просеменил к неказистой одежде купальщика и положил листовку с приглашением на обследование. Чтобы бумажку не унесло ветром, придавил ботинком. Обернулся и мгновенно нашел себе новый объект: дряхлую дачную бабушку, которая очень серьезно закапывала довольно взрослого внука в огромную яму. Сам доктор Протокопов наверняка бы сказал, что в этом выразился неосознанный перенос на подростка собственной мрачной и скорой будущности, своего рода репетиция, возможность увидеть событие со стороны.
И был бы не прав, потому что бабушка, закопав внука по шею, надела ему на голову солдатскую кепочку-камуфляж. Бабушка прозревала не свое будущее, а внуково, и он сидел как бы в окопе. Он ни разу не пошевелился - ни когда его закапывали, ни когда закопали. Бабушка уже отошла к вербовщику побеседовать - как ей померещилось, о лекарствах - а внук все сидел, и даже не шелохнулся лицом.
Глава 5
…Наступила зима.
Сопровождаемый слева Крутью, справа - охранником из магазина, Петр Клутыч помедлил перед автомобилем. Он задержался, глядя на раннюю утреннюю любовь тракторов.
Они подъехали друг к дружке мордами, якобы для уборки снега возле поребрика-бордюра. Но снега там было тьфу, такая старательность в тракторном деле попросту неприлична.
Самец был поменьше, самка - побольше, с грузной кормой желтого цвета. Оба сверкали праздничными огнями. Самка остановилась и замерла, изготовив клоаку. Самец, тарахтя при виде застенчивых врат, ударил ковшом в асфальт и загреб немного снежка. Очень медленно они состыковались, почти беззвучно - совсем не похоже на какое-нибудь ДТП, которое есть изнасилование с отягчающими последствиями. Самец аккуратно приподнял ковш и бережно, стараясь не сделать подруге больно, пересыпал снежок в ее трепетное вместилище. Он сразу отпрянул от бутона, не желая долее испытывать его на прочность. А может быть, любовно играл, потому что стал пятиться. А подруга, словно завороженная, послушно поехала за ним, как на веревочке.