Центр силы
Шрифт:
— И что? — не понял я. — Я на таком же столбу сидел! И тоже плотно пригнано.
— Э-э-э-э! Зачем ты мне такое говоришь? — возмутился Намжал. — Я камень с детства знаю! Меня отец ещё в мамкином пузе камню учил! Я вчера спешил! Обрабатывал грубо! Камень грубость не любит! Камень нежность любит! Терпение!
— И какое это имеет отношение к кладке? — очень даже терпеливо уточнил я.
— Не видишь?! — возмутился Намжал и достал из-за пояса нож, заставив меня слегка напрячься.
Не, он всё-таки человек вольный, дикий, степной. Мало ли что
Нож, кстати, был бронзовый, с тонким лезвием. Которое бурят и попытался просунуть между камнями.
— Видишь?! — торжествующе заключил он, так и не сумев всунуть лезвие. — Видишь же?!
— Ну я вижу, что он не влезает… — кивнул я. — Хочешь сказать, на моём столбе влезет?
— Конечно, влезет! На всё лезвие влезет! — кажется, Намжал даже слегка расстроился из-за моей недогадливости. — По самую рукоять войдёт! А тут… Я так не пригонял камни вчера, понимаешь?
— И как так получилось? — почесав затылок, спросил я.
— Как получилось? Да кто-то всю ночь их нежно друг о друга тёр! — вскричал бурят, указывая лезвием на камни. — Ты смотри вниз, на землю!.. Смотри! Вон, крошка! Видишь? Это камни тёрлись друг о друга! Всю ночь тёрлись. Терпеливо! Нежно! Как надо! Вот и устаканилась кладка! А сюда смотри…
Разбушевавшийся главкаменщик указал на плоскую часть кладки со стороны разлива.
— Смотри, царапины какие! Это когти! Такие царапины крокодил оставляет!..
— Дорогие мои, не хочу прерывать ваш спор… — раздался сверху голос Пилигрима, уже забравшегося на столб. — Но тут такое дело… Чтобы всё понять, надо просто залезть сюда!
— Что ты там смотреть собрался? — возмутился Намжал. — Всё тут, всё камень расскажет!
— Нет, тут прямо-таки всё видно! Вообще всё!.. — пообещал Пилигрим с какой-то запредельной для человека уверенностью. — Прошу…
Я забрался первым.
И застыл. Стоял соляным столбом, рассматривая внизу отпечаток пятнадцатиметрового тела, после которого трава так и не смогла распрямиться.
Были рядом и другие следы, и другие примятости, и взрытая земля… Но этот отпечаток громадного тела оказался самым красноречивым.
— Во! Крокодил! — сообщил Намжал, забравшись и тоже увидев след. — А я что говорил?!
— Ну вообще, судя по челюсти — аллигатор… — возразил Пилигрим, за что получил от бурята локтём в живот.
— Я первооткрыватель! Вот я и называю! Сказал, крокодил — значит, крокодил! — обиженно добавил Намжал. — Идёмте назад, что ли…
Дневник Листова И.А.
День тридцать шестой. Ужас должен быть убит.
— …Он опёрся о столб передними лапами и поднял голову… — Трибэ дошёл до той части, которая ему давалась с большим трудом, и только сочувствующие взгляды слушателей заставляли его давить из себя слова. —
— Дотянуться не смог? — уточнил Дунай.
— Нет… Он не мог голову опустить из-за выгнутой спины, — глубоко вздохнув, пояснил Трибэ. — Но когда я представлял себе, что кладка вдруг не выдержит…
Я ожидал возмущения от Намжала, но тот промолчал. Видимо, очень живо представил, что сам бы почувствовал в такой ситуации.
— И так два часа… А потом он лёг и смотрел на меня, — Трибэ сглотнул и сцепил руки в замок. — Так всю ночь и пролежал… Пялился на меня и пастью пощёлкивал… А я боялся дышать. Сидел и потел.
— Всё? — спросил я.
— Больше ничего не помню! — признался наш друг.
— Ну, куда камень делся, мы теперь знаем, — кивнул я. — Осталось понять, что с этим знанием делать.
— А чего тут думать? — удивился Намжал. — Будем пораньше камень отправлять! Как прежде, чтобы успевал днём омут пройти.
— А если он уже привык? Если теперь и днём будет перехватывать? — предположил я.
— Спит он днём! — отмахнулся глава поселения. — Крепко спит, кубиган проклятый!
— Если пожрать не получилось, такие твари не спят долго и крепко! — не согласился Дунай. — А он, видишь, какой тупой: и Алтари пытается есть, и камни. И ничему эта ошибка природы не учится! Да и потом… Он же к вам ходит, как к себе домой. А если ворота найдёт и проломит? А если стену разрушит или подкопает?
— Ты что предлагаешь-то? — подняв брови, спросил я.
— Как что? — удивился Дунай. — Надо его валить!
— В своём уме-то? — удивился Пилигрим. — Там метров пятнадцать длины! Ну ладно, скинь метров пять хвоста… Десятиметровая тварь! С зубастой башкой в метр тридцать! Как ты его вообще валить собираешься?
— Ну давай по порядку! — решительно заявил Дунай. — Трибэ говорил, что он долго пасть открывает и быстро закрывает, так?
— Так и было, — хмуро подтвердил Трибэ.
— Это знаете, что значит? — спросил Дунай. — Это значит, что если ему пасть верёвкой обвязать, он свою хавалку даже открыть не сможет!
— У него лапы есть! — покачав головой, напомнил Намжал. — И хвост!
— Верно! Есть! — согласился Дунай. — Но бегать он на них не может. Ты сам говорил, что он медленный. Так?.. Так! Значит, на земле это неуклюжий ящер с короткими лапками, слабыми мышцами на раскрытие пасти и длинным хвостом!..
— И с бронёй по всей туше, — мрачно добавил Трибэ. — Мы её не пробьём!
— Он тебя раздавит в лепёшку, и всё, нет тебя!.. — хлопнув рукой по колену, заявил Намжал.
— Вот! Его вес-то нам и поможет! — не согласился Дунай. — Сами смотрите: копаем яму, втыкаем колья на дно. А потом завлекаем этого урода к яме, и он сам на колья пузом насадится! Нам останется только ему пасть обхватить верёвкой! Ну и вколотить в башку какой-нибудь кол, чтобы мозг пробить.