Центр
Шрифт:
Всё ещё не веря в реальность происходящего, Аннэя спросила тихим голосом:
— Какое ещё сторонее тело?
Помехи усиливались, а часть красных ламп вдруг перестала мигать. Половина помещения погрузилась в непроглядную темноту. И всё же Аннэя смогла разобрать:
— …Стороннее тело… Прицепилось к оболочке аэроцикла… Оболочка повреждена… Происходит трансформация… Опасность…
Внимание Аннэи привлекло некое движение (ведь она так отвыкла от какого-либо стороннего движения за эти два года!). Девушка задрала голову,
И хотя это казалось невероятным, похожим на сон — именно это и вернуло Аннэю к реальности. Созданный её воображением тихий мир рушился.
Вот она вскочила, спросила:
— Что же мне делать?
Компьютер, кажется, что-то отвечал, но его слов за помехами совершенно невозможно было разобрать.
В углу комнаты, на тумбочке лежала стопка тетрадей. Все тетрадки были исписанны аккуратным, практически каллеграфическим почерком Аннэи. В основном — стихи, но также и проза. Всё предназначенное для Дэкла, то, что она создала за два года.
Девушка подумала, что это надо спасать и бросилась к тумбочке. Протянула руку, и тут увидела, что тёмное вещество уже переползает со стены на тумбочку, и дальше — на её творения.
Она схватила тетрадь, с силой дёрнула. Тетрадь разорвалась. Ту часть, которая была ближе к стене, тут же поглотила в себя, переработала в нечто бесформенное, тёмная масса, но и на том куске, которая держала Аннэя, осталось это чёрное, и оно распространялось, подбиралось к руке девушки.
Ещё мгновенье и будет поздно!
Аннэя отбросила кусок в сторону. Кусок упал на пол, а через секунду был уже полностью переработан в клокучущую массу. Зараза продолжала распространяться и по потолку, и по стенам, и уже по полу.
Вот чернота добралась до экрана, который занимал одну из стен, и на котором Аннэя посмотрела столько Ноктских фильмов. Экран начал выгибаться, вдруг вспыхнул.
Сквозь помехи прорезался неожиданно чёткий, тревожный голос компьютера:
— Нарушены системы жизнеобеспечения. Экипажу покинуть корабль!
Аннэя бросилась в то помещения, где, замороженные, лежали в криогенных камерах, участники экспедиции.
То, что она там увидела вырвало из неё мученический вопль. Как же проклянала себя Аннэя за то, что не бросилась сюда в первое же мгновенье, когда только началась тревога.
Значительную часть камер уже поглотила чернота, и только несколько крайних ещё оставались целыми. По-видимому, компьютер уже потерял контроль над этими камерами, и не мог разморозить участников экспедиции автоматически.
Также как и многим другим жителям Нокта, Эван представлялся Аннэи самым сильным, самым героическим. К тому же, для Аннэи он являлся самым близким из всех участников экспедиции. Ведь с остальными она познакомилась буквально за несколько дней до старта.
Поэтому и неудивительно, что сначала девушка бросилась именно к его криогенной камере, хотя она и стояла с дальней стороны помещения.
За последние два года она неплохо изучила и систему замораживания-размораживания, поэтому, несмотря на сильное волнение, безошибочно набрала все нужные команды. Колпак камеры откинулся в сторону, изнутри повалили клубы холодного пара.
Аннэя закричала:
— Эван, скорее!
Но Эван лежал также, как и прежде — недвижимый, безучастный к происходящему. Тогда Аннэя выгнулась к нему, схватила его за руку, да и вскрикнула — рука Эвана оказалась обжигающе ледяной и твёрдой.
— Очнись же! — кричала Аннэя.
Чернота приближалась, поглощала одну за другой криогенные камеры. Исчезали безвозвратно участники экспедиции.
Морщась, скрипя зубами от холода, Аннэя схватила Эвана за плечо, вытащила его из камеры, и потащила по ещё не заполненного чернотой коридору прочь.
При этом девушка шептала:
— Что же мне теперь делать?.. Герой не может даже пошевелиться; стало быть, это я должна стать героиней, вытащить его отсюда…
И вот она оказалась в том помещении, в которое привёл бы Эван, если бы он очнулся. Здесь стояли компактные спасательные капсулы.
Всё же эти капсулы были побольше, чем та, на которой улетали Дэкл и Кззедда. В каждой из капсул была по два кресла, а также — компактное хранилище продуктов питания.
Аннэя втолкнула Эвана в капсулу, и захлопнула дверцу. Компьютер в капсуле был впорядке. Он осведомился:
— Ваши указания?
— Покинуть аэроцикл! — крикнула Аннэя.
— Ввиду сложившейся чрезвычайной ситуации, выполняю ваш приказ.
Вспышка, затем — тьма.
Аннэя оглядывалась, и ничего не видела. Дрожащим голосом спросила:
— Ты успел отстыковаться от аэроцикла? Где мы сейчас?
Компьютер безмолвствовал. Непроглядная чернота окружала Аннэю. Девушке казалось, что к этой черноте можно прикоснуться. Голос её дрожал всё сильнее, она спрашивала:
— Ведь ты успел? Мы где-то между мирами? Чернота не поглотила нас? Правда?.. Эй, Эван, ты слышишь меня.
Но Эван, также как и компьютер, безмолвствовал.
За три месяца до описанных ваше событий, в путешествии Апрача произошёл коренной перелом.
Он изменился за двадцать один, проведённый в пути месяц. Оброс, одежка его совсем оборвалась и изрязнилась, и не одежду уже напоминала, а шкуру животного.
Апрач и прежде, во время своего пребывания в коровнике, частенько сам с собой разговаривал; в последнее же время говорил почти беспрерывно. В основном — представлял месть: жестокое, мучительное убийство Дэкла и Аннэи. Но, если бы кто-нибудь мог послушать его разговоры со стороны, то не разобрал бы в них ни слова — бессвязное мычание, хрипы и стоны, вот что вырывалось из его глотки.