Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории

Сиротин Виктор

Итак, будем помнить, что краху государства всегда предшествует разложение общества. В той же последовательности и в тех же качествах, в каких нарушение молекулярной плотности, скажем, монолита приводит к его разрушению. Хотя при радении о целостности и крепости национального «кремня» необходимо считаться с тем, что при гипотетической однородности общественных единичек каждый индивид может делиться лишь тем, что сам имеет и что сам знает. При бедности содержания возможна только «механическая случайная связь, образующая агрегат, а не организм», – писал Вл. Соловьёв по другому поводу, но как будто к нашей теме. Следовательно, социальное бытие является исторической данностью, лишь когда олицетворяющий его народ наполнен позитивным содержанием, когда вдохновлён чем-то большим, нежели обыденное здравомыслие. А это и есть то, что определяется не отдельными гениями и не количеством ярких индивидуальностей, а внутренней осмысленностью людей,

сопряжённых с общей для всех идеей. Последняя вовсе не означает одинаково-мыслие неких «тоталитарных частичек», но является связующим веществом для народа, способного на историческое существование; народа, достойного великой миссии.

Несколько слов о набивших оскомину ценностях демократии не в декларациях, а в прикладной её ипостаси.

Говоря о некоторых завоеваниях «демоса» в странах Запада, замечу, что они пошли на убыль в связи с упадком «империи зла», коей для «империй добра» испокон веков была Россия. После того как СССР канул в небытие, у Запада отпала необходимость соревноваться с его реальными заслугами, как то: бесплатное образование, медицина, льготы для творческих союзов, дотационные программы для детей и юношества, льготы для стариков, и многое другое.

Это позволило «капиталу» значительно сократить свои социальные программы. Таким образом, закат «империи зла» освободил от искушения добродетелью правительства, компании и корпорации. Добродеяние стало заложником личных инициатив и «частной» совести воротил большого и малого бизнеса. Впрочем, ещё и потому, что на повестке дня стояла идея Глобализации.

Что она означает?

Александр Зиновьев отвечает на этот вопрос: «Тот мировой процесс, который называют «глобализация,», есть на самом деле новая мировая война. Ведёт её западный мир во главе с США. Война идёт за обладание всей планетой и, более того, за контроль над всей социальной эволюцией человечества» (Здесь и далее выделено мною. – В. С.) [18].

Со своей стороны осмелюсь добавить: Глобализм являет собой действенную систему превращения человека в его духовному национальном и культурном своеобразии в Мирового Потребителя; по сути – в психологического, экономического и социального раба, «севшего на иглу» Мирового Рынка. Последний в свою очередь есть лишь способ превращения человечества в Глобального Раба. Однако «способ» этот, в ходе применения став инструментом «большой политики», притупился довольно быстро.

Нынешний Рынок, о необходимости которого в России всё время твердили господа либералы и гарвардские отличники с иностранными паспортами, – является не более, как вывеской, «на огонёк» которой ориентирован российский обыватель.

Специалисты, проанализировав, как сказал бы чеховский герой, – «неслучайные случаи» – искусственно организованные кризисы (Великая депрессия 1929–1932 гг., дефолт в России в 1998 г. и Мировой экономический кризис 2008 г.), – признают, что Рынка как такового уже давно не существует. Если в 1929 г. «всему виной» были биржевые спекуляции на фондовом рынке и маржевые займы, [1] то в 2008 г. причиной кризиса (как будто) стали многочисленные недостатки в госрегулировании, ошибки корпоративного управления и «безрассудное отношение к риску на Wall Street». Ну и, конечно, «наивные печатники» из ФРС (Федеральной Резервной Системы) США в очередной раз не приняли необходимых мер…

1

Маржевой займ позволяет клиенту внести всего 10 % от цены акций, остальные 90 он остаётся должен брокеру. Хитрость, однако, состоит в том, что брокер в любой момент может потребовать уплаты долга, и его нужно вернуть в 24 часа. Это называется «маржевое требование». За несколько месяцев до «печального октября» 1929 г. Джон Рокфеллер и другие оповещённые участники финансового действа, тихо ушли с рынка. А 24 октября 1929 г. Нью-йоркские брокеры, выдававшие маржевые займы, стали массово требовать уплаты по ним. Все начали избавляться от акций, дабы избежать уплаты по займу. Это вызвало нехватку средств в банках (только в США с 1930 по 1933 гг. были закрыты 9 тыс. банков!), что позволило международным банкирам не только скупить банки конкурентов, но и купить за гроши крупные компании. Однако крупнейшее ограбление за всю историю Америки было лишь прелюдией. Выйти из экономического кризиса можно было, увеличив денежную массу. Вместо этого Федеральный резерв сократил её, что привело к величайшей депрессии за историю.

Вот и получается, что, выполнив функцию «огонька», рынок нынче представляет собой сговор монополистов и финансовых воров, которые делают деньги из воздуха, играя

на биржах цифрами и бумагами, то есть ничего не производят. Капитализм же является не более, как надстройкой над давно уже существующей международной финансовой пирамидой, сажающей страны на иглу долгов, открыто уничтожающей их производства, и, стало быть, их экономическую независимость.

Для выполнения «глобальной задачи» в качестве инструмента используются либеральные ценности, из которых к настоящему времени «лучше всех» зарекомендовали себя политкорректность и толерантность. Отобранные из всего, что наиболее эффективно разлагает здравый смысл, деформирует сознание и аналитическое восприятие, что тормозит развитие личности и сводит на нет динамику эволюционного бытия общества, – эти психологические установки в социальном поле приводят человека в состояние полуживотного. Становясь привычными, они выращивают в деформированной личности нехитрые устремления, создавая её полную зависимость от примитивных инстинктов и потребностей, постепенно становящихся в жизни выращенных псевдочеловеков приоритетными.

В России, те, кто остался при чести и совести, задавались вопросом: как избежать всего этого? Возможно ли спасти и сохранить лучшее из прошлого Страны, не лишаясь достоинств настоящего, с тем, чтобы и то и другое могло быть полезным в будущем? Может, в богатейшем опыте ушедших времён содержится некий «ген» достойного бытия, способный украсить историческое существование России и остального человечества?

Александр Кротов

Ницше, если не ошибаюсь, принадлежат слова: история пишется победителями. Красиво сказано и правильно, но не во всём. Правда и справедливость только выиграли бы, если признать, что история публикуется победителями, а пишется она всеми. И, если первые, имея власть и силу, накладывают «румяна» на себя («избранное общество», идеологию, правящую партию, официальное руководство, и т. д.), то остальные, включая побеждённых, за отсутствием «румян» и «белил», оставляют в делах и памяти народной реальное отображение событий. Иными словами, – первые имеют большие возможности в писании и переписывании событий, тогда как вторые реально участвуют в истории в качестве не писарей, а делателей её. Что касается «стряпчих истории», как и «делателей» её, то, справедливо утверждал писатель и яркий публицист Александр Кротов: «История пишется не только выдающимися представителями человеческого рода, но и людьми ничтожными, бездарными. История пишется и заблуждениями, и кровью, и победами, и поражениями, и глупостью, и продажностью, и мужеством, и отвагой, и трусостью; людьми энциклопедических знаний и полными невеждами»[19]. Потому, добавлю от себя, и полна история ошибок и заблуждений, что составлена из лоскутов лжи, правды, шитой белыми нитками фальши и великого множества неясностей. В частности, в видении разницы между Страной и государством. Страна, являя собой культурно-историческую жизнь народа, сосредотачивает в себе его внутреннее бытие. Тогда как государство, будучи «политической единицей», – призвано обеспечивать и охранять жизнь Страны в её духовной, культурной и экономической ипостаси. То есть защищать многофункциональную сущность этой «единицы», ибо Страна первична, а государство вторично. Второе – и по правилу счёта и по внутренней логике – не может и не должно опережать Первое. Поскольку духовная и культурная жизнь Страны, стимулируя создание политических реальностей и сеть социальных инфраструктур, определяют большинство параметров, дающих жизнь государству. Различие понятий Страны и государства в том ещё, что последнее тождественно территории, в то время как Страна в качестве духовной и этнокультурной сущности не имеет чётко очерченных, фиксированных границу поскольку их определяет жизнетворная энергия народа; то есть его жизнеспособность. Когда исторические границы совпадают с жизненной силой народа, явленного Страной, тогда бытие государства стабильно.

Если же энергия народа в силу разных причин истощается, то Страна слабеет, и, в соответствии с новым раскладом сил (вызванным падением духа народа), – сжимается подобно шагреневой коже. В этих обстоятельствах границы государства могут ужаться до территории, которая соответствует новой духовно-исторической данности. А проблема сводится к возможности или невозможности удержать прежнюю территорию. Если это не удаётся, то Страна перестаёт быть, а государство исчезает из исторической жизни.