Цепкие лапы родины
Шрифт:
– Куда тебе, служивый, - из машины выглянуло добродушное лицо мужика средних лет.
– Да мне бы до Ленинской..
– Не-е, мне в другую сторону.
– Ну, подбросьте, сколько можете, а я там дальше сам как-нибудь.
– Садись.
Дверца распахнулась, Микола плюхнулся в мягкое сидение теплого салона. Машина поехала. В зеркальце заднего вида он увидел, как из двора дома выскочили двое в форме, оглядываясь по сторонам. Водила о чем-то спрашивал его, Микола что-то рассеяно отвечал. Когда он вылез из машины на ближайшем перекрестке, он облегченно вздохнул.
* * *
Микола немного отодвинул дверь теплушки и выглянул наружу. Поезд замедлил ход – приближался какой-то полустанок. Он отодвинул дверь шире и, резко выдохнув, прыгнул вперед, по ходу движения поезда. Удержаться на ногах не удалось, он скатился кубарем вниз по насыпи. Вскочив, он побежал в сторону росших поблизости деревьев. Только здесь он перевел дух. Метрах в пятидесяти от него стояли какие-то сараи. Пройдя мимо сараев, Микола вышел на небольшую дорогу, по которой вскоре вышел на улочку одно- и двухэтажных домов. Вскоре он подошел к железнодорожной станции. Осторожно пройдя в зал ожиданий, он осмотрелся, прошел к расписанию поездов, затем к карте района и схеме движения поездов. Выйдя на улицу, спросил первую встречную старушку, как добраться до автостанции.
Минут через двадцать Микола вышел к автостанции. Зайдя в здание, подошел к карте, и старательно ее изучал. Некоторое время он сидел на станции. День близился к концу. Выйдя из зала автостанции, он решительно зашагал по дороге за поселок. Вскоре сзади послушался шум мотора. За ним ехал ПАЗик грязно-белого цвета. Микола помахал рукой, автобус остановился, дверь открылась. Он заглянул в дверь.
– До Ивановки не подкинешь?
– Не-е, если только до поворота на Суворовский…
– Ну, давай хоть до поворота… - Микола забрался в салон и плюхнулся на ближайшее свободное сидение.
Напротив него сидела женщина лет 30-35 на вид в темно-синей нейлоновой куртке и шерстяном платке на голове. В салоне также еще были две старушки, дед, явно алкотского вида, пожилая женщина с девочкой лет восьми.
Женщина, сидевшая напротив, посмотрела на него, их глаза встретились. Микола отвернулся к окну, но боковым зрением заметил, что женщина продолжает его пристально осматривать. Сидевшие в автобусе лениво переговаривались, видно было - все местные и хорошо знали друг-друга. Его тоже о чем – то спросили. Микола что-то ответил. Минут через пятнадцать автобус остановился.
– Приехали, дальше я на Суворовский – крикнул водила в его сторону.
– Ох, спасибо, отец, хоть чуток подбросил!
– Микола вышел из автобуса…
– Не поможешь? – услышал он.
Сидевшая перед ним женщина, тоже собралась выйти из автобуса и подтащила к выходу две большие сумки. Микола послушно протянул руку, подхватив по-очереди сумки, поставил их на дорогу, протянул руку женщине. Она как-то странно глянула на него, улыбнулась и, опершись на его руку, вышла. Автобус, свернув направо, уехал. Они остались на пустой дороге посреди поля.
– Дотащить не поможешь? – спросила женщина.
– А далеко?
– Вон до туда… Она махнула рукой в сторону видневшихся метрах в двухстах, за деревьями узенькой лесополосы, вдоль дороги домиков.
– Отчего же не помочь добрым людям, помогу! – Микола подхватил суму побольше, да потяжелее и пошел по дороге.
По пути женщина расспрашивала, куда он идет, откуда и зачем… Чтоб не попасться на вранье, Микола отвечал уклончиво или вовсе отшучивался. Вот они свернули на небольшую дорожку, прошли пару старых деревянных домиков, сараев, мимо заборов, пройдя калитку, подошли к дверям небольшого сельского дома, обитого старыми посеревшими досками. Микола поставил сумку. Из дверей дома выскочила девочка, лет десяти на вид.
– Мама приехала! – она прижалась к женщине, та погладила ее ладонью по голове.
– Заходи, погреешься, чайку попьешь? – женщина обратилась к нему.
Микола прошел на веранду, снял сапоги, затолкал вовнутрь портянки. Женщина подала ему шлепанцы. Прошли в следующее помещение, как и в большинстве старых домов, оно совмещало в себе и кухню и прихожую. Здесь было тепло, чувствовался характерный запах дровяной печки и, какого-то домашнего уюта, теплого, радушного.
Микола снял подкладку от бушлата, повесил на вешалку. Рядом повесил свой полиэтиленовый пакет, в котором лежала наружная часть бушлата. Женщина провела его в следующую комнату – она была просторна, имела два окна. По краям комнаты стоял диван, шкаф, телевизор на старом комоде. Возле окон стоял стол. В комнату выходили еще две двери. Из одной из дверей вышла старушка. Женщина перекинулась с ней парою фраз, попросила поставить чайник. Миколу усадила на стул возле окна, перед столом. Выйдя, через пару минут она вернулась без куртки и с чашками в руках.
Микола внимательно осмотрел женщину. На ней была цветная блузка и светло-синие джинсы в обтяжку. Пока она ходила перед ним, Микола невольно залюбовался ее широкими бедрами и ягодицами туго обтянутыми джинсой…
Ни что так не красит женщину, как пара-тройка, совсем даже не лишних килограммов в тазобедренной области!
Микола тихо вздохнул и отвел глаза, но взгляд все равно, словно сам собой возвращался к тому же месту… А она как будто нарочно двигаясь по комнате щеголяла перед ним своей шикарной задницей. Поставив на стол посуду и продукты, женщина сама села за стол напротив него. Теперь он смог как следует рассмотреть ее. Ее волнистые каштановые с рыжеватым отливом волосы, до плеч, были небрежно перехваченные сзади резинкой. Пражильные черты лица, большие серые глаза, на лицо вполне еще свежая, с каким-то добрым хитроватым выражением. Как говорится шикарная задница и лицо красит. Сейчас она выглядела гораздо привлекательнее, чем когда Микола увидел ее первый раз, в автобусе.
– Так как тебя зовут, ты так и не сказал?
– Меня не зовут, я сам прихожу!
– Вот и неправда! Сейчас я тебя позвала! – женщина улыбнулась.
– Николай… Можно просто, Ник.
– А меня Ирина.
– А по-батько?
– Ирина Александровна. Но лучше просто Ира.
Микола отхлебнул горячего чая, заел печеньем. Очень хотелось есть, но он старался не подавать, виду, что голоден. Женщина рассказывала о себе, иногда задавала вопросы. Живет она одна с дочкой и престарелой матерью. Муж пару лет назад погиб в аварии, когда поехал на тракторе в соседнюю деревню за самогоном. Мужиков в их деревне почти не осталось, в основном старики да алкоголики. Колхоз развалился, работать негде.
Время шло. Чай допили. Ирина принесла еще продуктов и достала из шкафа высокую бутылку с светло-коричневой жидкостью.
– Может, за знакомство? – хитро улыбаясь, предложила она.
– Да пожалуй, что можно…
Ирина поставила на стол два маленьких стаканчика, стеклянный графин с квасом.
– Що цэ такэ? – спросил Микола, кивая на бутылку.
– Сэм. Да ты не бойся, он местный, проверенный.
Она налила ему и себе в стаканчик, стукнулись, выпили. Микола резко выдохнул, занюхал рукавом, - самогон был явно поболее 40 %, но пился легко. Видно, что хорошо очищен и настоян на травах. Закусили. Разговор потек веселее. Незаметно была наполнена вторая стопка, опять выпили. Микола почувствовал, что идти он уже наврятли сможет. Голова закружилась. Голод и усталость сделали свое грязное дело. Микола извинился, поднялся, прошел несколько шагов к двери, Ирина что-то говорила ему, но ее слова не доходили до сознания… В глазах потемнело, он оперся о стену спиной и медленно осел на пол…